В боковом зале театра мало было стульев, но не об удобствах думали посланцы питерского пролетариата.
Ленин вышел к ним бодрый, веселый:
– Здравствуйте, товарищи питерцы! Как доехали?
– Хорошо, Владимир Ильич! Как вы тут?
– Как с эсерами? Кончилось?
– Дзержинский жив?
– А как с немцами теперь?
Буря вопросов обрадовала Ленина – он молча улыбнулся, как бы давая им высказать все сразу.
– Дзержинский освобожден. Левые эсеры потерпели поражение. Вся их политика обречена, – отвечал Владимир Ильич. – Но утопающие хватаются за соломинку, эсеры могут еще испытать нашу силу. Надо быть готовыми. Вот вы будете в тамбовских деревнях... Не забывайте, что там до сих пор засилье эсеров, вам придется вести борьбу в трудных условиях. У кулаков много лишнего хлеба, его нужно взять для голодающего пролетариата. Но взять надо умело. Создавайте всюду комитеты бедноты, ищите поддержки середняков. – Он окинул всех взглядом и спросил: – Кто из вас раньше работал в деревне? Вот видите... Значит, большинство из вас деревню не знает, не знает особенностей крестьянского быта, крестьянской психологии. Не вздумайте учить крестьян, как пахать, как сеять... Учите их политике нашей партии, разъясняйте настойчиво, терпеливо нашу программу, откройте ликбезы, учитесь сами и учите крестьян. А вот вам, товарищ, – обратился Ленин к молодому рабочему в форме реалиста, – придется блестящие пуговицы срезать. Крестьяне еще не научились отличать блестящие пуговицы жандармов от пуговиц реалистов. Зачем возбуждать недоверие? Итак – хлеб, хлеб, хлеб, дорогие питерцы. Знайте, что в Москве по рабочим карточкам за весь июнь мы не смогли дать даже по пяти фунтов кислого, перемешанного с мякиной и отрубями хлеба. А у вас в Питере сегодня дали по восьмушке... Ваша задача, товарищи, – дать хлеб голодающей России! Дать как можно скорее. Ведь осталось дотянуть всего несколько недель до нового урожая!
– А как же мы будем брать хлеб, Владимир Ильич? У нас нет оружия, пусть нам дадут винтовки, – сказал молодой рабочий.
– Э, батеньки мои! – улыбнулся Ленин. – А вы и не подозреваете, что у вас уже есть оружие. Замечательное оружие – большевистское слово правды! – Владимир Ильич подошел к каждому и на прощание крепко пожал руку.
Рогозинский слушал, смотрел на Ильича и жалел, что ему приходится остаться в Москве. Как бы он хотел поехать вместе с питерцами в Тамбов, ставший ему второй родиной! Но приказ партии – остаться в распоряжении ЦК.