На третий день утром в дом Ревякиных пришел председатель Совета Потап Свирин. Худощавый, с длинным бородатым лицом, он походил на святошу-странника.
Семья сидела за столом, завтракала.
– Хлеб-соль вам, – сказал Потап, сняв старый замызганный картуз. – Не ко времю порог переступил, извиняйте.
– Садись с нами, – ответил Захар, угодливо подвинувшись на скамейке.
Василий отложил ложку, стал хмуро следить за незваным гостем.
– Что скажешь, дядя Потап? – спросил он нетерпеливо. – Ко мне али к бате?
– К тебе, Василий... Што в Совет-то не идешь? На тебя глядючи, и Андрей Филатов дома прячется. Могут разное подумать. Дезертиры, мол. Бумажка пришла в Совет. Чичкановым писана. Приди, посоветуемся. Там про тебя сказано.
Маша испуганно прижалась к Василию, заглянула ему в глаза.
– А что, в Совете посыльного нет? – вызывающе спросил Василий.
Потап помялся... Вкрадчиво сказал:
– Крестник ты мне... забыл, что ли? Вот и пришел полюбопытствовать. Какой он, мол, стал, крестник-то? Захар, вишь, помнит, а ты?.. Запамятовал?
– А я, дядя Потап, креста не признаю!
От неожиданности Потап испуганно качнулся, перекрестился.
У Терентьевны выпала из рук ложка.
– Што ты, што ты, Васятка, опомнись, окстись! Не гневи бога! – И бросила на него щепотью крест.
Захар чуть не поперхнулся. Сурово уставился на сына – дурит или вправду?
– Ну ладно, завтра приду... в ваш Совет! – жестко сказал Василий, взглядом выпроваживая Потапа.
– Зазря горячишься, Василий Захаров, – примирительно, но с явной угрозой сказал Потап, нахлобучивая картуз. И, уже обращаясь к Захару, добавил: – Зараза-то – она прилипчивая... Только и от заразы лекарствия всякие бывают. – Степенно поклонился и шагнул за порог.
– Да ты опомнись, опомнись, сынок, что говоришь-то, – просила Терентьевна.
Василий молча вышел во двор и принялся строгать новую оглоблю к телеге.
– Ты его сейчас не замай, мы с ним опосля потолкуем, – пообещал Захар. – А сейчас дело есть...
Он вышел из хаты и сел на приступку чинить хомут.
За воротами послышался веселый голос Юшки:
– Богохульники! Мать вашу бог любил! Ни праздников, ни родичей не признают! Кончай работу, всю не переделаешь!
– А ты как же думал: нынче – гуляшки, завтра – гуляшки... Так останешься и без рубашки! – сердито ответил Захар, постукивая кочедыком по кожаной обшивке хомута. – Тебе, купырю, чиню старый хомут. Васятка уговорил, я бы тебе не дал, горе-горюхино!
– Да ну? Неужто мне? Едрит твою налево и направо и чуть-чуть прямо... Спасибо, Вася, благодетель мой! Вы меня прямо обрядить всего взялись. Как бы мне от Сидора да к вам в батраки не попасть?