Макар опомнился у повозки, держа в руках укутанного в дорогое одеяльце ребенка. Еремей перекрестил Макара, усадил его поудобнее и погнал лошадей по грязным осенним улицам Тамбова.
Прощаясь с Макаром на хуторе, Еремей вынул из-за пазухи карточку, подал хлопочущему возле ребенка Макару:
– У барина украл. На грех пошел... Помни ее!
Макар спрятал карточку в сундук.
...Трудно, ох как трудно было бы Макару одному растить дочку, если бы не сестра-бобылка, заменившая Соне мать. Выросла на славу девка, замуж вышла за хорошего, справного человека, да война сделала ее вдовой. Даже фамилия мужа – Трегубова – не успела пристать к Соне. Так и осталась она для всех Елагиной.
Такова история Сони. И хотя жители Светлого Озера знают Сонину мать только по карточке, но барскую кровь в ней признают и всегда говорят ей, что пошла она в мать. А Макар каждый раз, когда приезжал летом в Тамбов, привозил на могилу Глафиры Алексеевны полевые цветы и подолгу стоял здесь, шепча молитвы, которые повторял в ту безрассудно-ласковую ночь.
3
Макар услышал вкрадчивый стук в дверь и вышел в сени:
– Кто там?
– Я, Карась, открывай! Что долго дрыхнешь? Светло уж!
– Мне гудка нет, скоко хочу, стоко и сплю, – недовольно ответил Макар, впуская Карася.
Вошли в избу, оглядели друг друга – долго не виделись. Сели к столу.
– Есть кто дома?
– Никого. Баба к племяннице в Тамбов ушла.
Карась вынул бутылку самогона, заткнутую тряпкой, потянул носом:
– У меня, брыт, на сухую язык не работает, в горле першит, а разговор длинный. Давай, брыт, закуску! – Он выглянул в окно на подводу, оставленную у ограды, и крякнул.
– Ты что-то дюже веселый. Чему радуешься? – спросил Макар, нарезая пирог с капустной начинкой.
– В Москве опять начали большаков бить. Даже самово Ленина поранили тяжело. Мы тоже теперь в долгу не останемся! Из Кривуши продотряд уехал?
– Уехал, в Волчки.
– Про Чичканова слыхал?
– Слыхал, а что?
– Да так. Жив он еще?
– Жив, а чего ему.
– Понятно. На то и власти, чтоб жить всласти. – Карась криво усмехнулся. – Почту все еще возишь?
– Вожу, а что?
– Письмишко в одно местечко завезешь. Тебе там ящичек дадут. Мне его доставишь. – Он налил в кружку самогона и подал Макару.
Тот кружку взял, но поставил на стол:
– Ты меня, Васька, не впутывай в такие дела. Я свою жизню честным хочу прожить.
– Неужели советская власть нравиться стала? – процедил сквозь зубы Карась, пододвигая к себе кружку.
– Хорошего чуть, но и плохого она мне не сделала, – ответил Макар.
– А лошадей сколько отобрали?
– Осталось и мне. На дело хватит, а там еще наживу.