– Теперь в гости к нам приезжай, на открытие коммуны, – пригласил Андрей. – Мы у тебя там сразу гриву отстригем, товарищ Хворинский.
– Приеду, обязательно приеду. Может быть, даже очерк про вас напишу в газету.
– А ты могешь? – спросил Андрей, удивленный.
– Конечно, могу! У меня вот даже книжечка стихов в Питере вышла. – Он достал из ящика желтенькую книжечку в несколько листков.
Василий и Андрей подержали ее в руках, прочли обложку и с уважением вернули Максиму.
– Давай, Максимилиан, пиши про нас, – облегченно сказал Василий. – Раз так звучит лучше, нам все одно.
Максим Хворов открыл шкаф, набрал с десяток брошюр и подал Василию.
– Про коммуну тут есть? – спросил Василий.
– Тут нет. В Комиссариате земледелия есть положение о трудовых коммунах. Зайди туда.
Когда вышли на улицу, Андрей, морщась, сказал:
– Не знаю почему, не нравится он мне. Своего роду-племени стыдится. На стишки кровное имя променял.
– Черт с ним, с оборотнем, – резко сказал Василий. – Нам с тобой не до него. Ты вот что не забудь: вечером к Парашке сходи. Мне неудобно, а ты разнюхай, не появился ли Тимошка? Может, он письма ей откуда пишет?
3
Так же скупо светило над Кривушей сентябрьское солнце, как и сто и двести лет назад; так же моросили осенние дожди, как будут моросить и через сто, и через двести лет, но в те дни кривушинские бедняки вершили неповторимые дела. Увлек Василий бедняков жить коммуной. По окрестным селам пополз слушок: «Васька Ревякин в барские хоромы бедноту свою прет».
А в Кривуше толковня по домам: неужели кто осмелится в барский дом поселиться? А как это – вместе жить? Может, и баб совместно пользовать?.. Ухмылялись мужики, судачили бабы, проклиная босоту.
К сходной избе, где проходило организационное собрание, стеклось все село. Окружили кривушинцы бедноту, словно собирались на приступ идти. Заглядывали в окна, стучались в дверь, свистали пьяные детины из толпы. А в самой избе душно было от горячего дыхания взволнованных людей, от горького дыма самосада. Бабы ругались на курильщиков, вырывали цигарки, но появлялись новые.
Василий за столом, накрытым красным коленкором, медленно, по пунктам читал устав коммуны:
– «Коммуна имеет целью наиболее равномерное удовлетворение всех жизненных потребностей своих участников путем рационального применения технических средств и рабочих сил в полном соответствии с основными принципами социалистического строя...»
– Повтори!
– Слов много, сразу не поймешь! – крикнула бойкая жена Андрея Филатова.
– Ты нам, Васятка, своими, кривушинскими словами обскажи все как есть, – почтительно добавил Захар, сидевший у стола.