Перед погружением Меркушев успел увидеть в перископ фонтаны сжатого воздуха, выброшенного из аппаратов, и все в подлодке услышали работу винтов четырёх выпущенных торпед.
Раздался страшный грохот. И ещё раз. Снаружи что-то лопалось, рвалось, скрипело и ломалось.
Вся подводная лодка дрожала. Разбивались стёкла подпалубных фонарей, летели посуда и всякая мелочевка.
«Окунь» накренился градусов на тридцать, так что нельзя было стоять, и каждый держался за что попало. Минные машинисты как дали залп, так и повисли на ручках боевых клапанов торпедных аппаратов.
Две торпеды из четырёх угодили в шедший вторым «Шлезвиг-Гольштейн». И очень правильно угодили: если первая просто взломала днище в середине броненосца, то вторая ударила аккурат под погреб боезапаса кормовой башни главного калибра. А это чревато самыми пагубными последствиями…
От взрыва у линейного корабля просто вырвало дно в корме, и он за считанные минуты затонул. Корабль погиб настолько стремительно, что спасти из воды удалось только четырнадцать человек, из них пятеро позже умерли от переохлаждения – зимняя Балтика отнюдь не «нежная купель»…
«Окунь» продолжал проваливаться в пучину – горизонтальные рули поставлены на погружение, и в систему продолжала приниматься вода, лишь бы поскорее уйти от винтов таранившего броненосца, ведь они могли разрезать хрупкий корпус субмарины, как нож бумагу. Но и увлекаться тоже не следовало – на глубине свыше сорока метров боевую рубку лодки могло просто раздавить.
– Глубина?
– Восемьдесят футов, вашбродь, – немедленно отозвался матрос на глубиномере.
– Пока «запас прочности» имеется, Василий Александрович, – прокомментировал Лисе.
– К чёрту! Не будем зря рисковать – кто его знает, где какой халтурщик заклёпку не доклепал. Руль на всплытие! Продуть добавочную! Поднимемся до шестидесяти футов.
– Разумно, – пожал плечами мичман, – и килями не достанут, и нам спокойнее.
– Вот и я так думаю. Скрипко! Хорошо ли править?
– Всё хорошо, ваше благородие, – спокойно ответил рулевой на горизонтальных рулях.
– Добро! Как внизу? Вода нигде не льётся?
– Порядок внизу, течи нет, – достаточно быстро отозвались из «потрохов» лодки.
– Осмотритесь как следует!
Осмотрелись. Обратный доклад был всё тем же – никаких повреждений корпуса не наблюдается.
«Окунь» уходил в открытое море. «Чух-чух-чух» винтов броненосцев и «уп-тя-тя» эсминцев постепенно утихали. Меркушев рискнул подвсплыть под перископ – благо, что уже стемнело, и можно было не опасаться, что лодку заметят. Не получилось – сальник перископа оказался раздавленным – ни вверх, ни вниз. Даже когда поднялись до боевого положения (рубка над волнами), разглядеть в оптику ничего не удавалось.