– Всплыть до походного!
Продули цистерны, и корпус субмарины поднялся над водой Балтийского моря…
– Солодов, ты самый глазастый! Давай в боевой колпак рубки, осмотрись там… Виден ли противник?
– Никого не видать, вашбродь! – через пятнадцать секунд отозвался юнга. – Слева, милях в пяти прожектора. Но не на нас направлены.
– Понятно… – Меркушев понял, что опасность миновала. Пора бы и с личным составом пообщаться…
– Братцы! – командир спустился на нижнюю палубу подлодки. – Поздравляю вас и благодарю!
Матросы и кондукторы дружно повернулись к старшему лейтенанту.
– Мы попали! Понимаете? Попали!! В линейный корабль. Может даже, двумя минами. Если это так, то каждый из вас уничтожил двадцать немцев. ДВАДЦАТЬ! КАЖДЫЙ ИЗ ВАС!
– Уррааа!!! – дружно отозвался экипаж. И каждый из матросов, которые сейчас надрывали свою глотку в этом победном крике, был счастлив как никогда, он понимал, что прожил свою жизнь не зря, что перекладывая руль, управляя машинами, дёргая за ручку торпедного аппарата, наблюдая за горизонтом и так далее, он служил своей Родине. И не зря служил.
– А сейчас идём домой. В Либаву. Нечем нам больше воевать, ребята.
– Василий Александрович! – прервал командира спустившийся Лисе. – Вам нужно на мостик.
– Что случилось?
– Уже ничего опасного, но вам это нужно видеть, – лицо мичмана выражало одновременно и озабоченность, и лукавство.
Заинтригованный Меркушев поспешил последовать за своим офицером.
– Сначала и не разглядел через колпак в темноте, вашбродь, – слегка заикаясь, оправдывался Солодов, – а как на мостик вышли, так и показалось, что минбалка поперёк рубки валяется… А оказалось вон оно как…
При лунном свете отчетливо было видно, что перископ «Окуня» загнут под прямым углом.
– Таки достал нас немец, вот почему лодку тряхнуло… – старший лейтенант ошалело смотрел на согнутую трубу оптики и потихоньку начал понимать произошедшее. – Не успей мы погрузиться… Несколько секунд… Рубку бы снесло, и всё… Мы успели на секунды раньше! Бог точно с нами!
Смерть всегда страшна, но экипаж корабля, потопленного на поверхности, имеет хоть какие-то шансы на спасение, экипаж подводной лодки – никаких. Либо твоя субмарина ляжет на дно, и ты будешь часами добирать последние глотки воздуха из пространств, пока ещё не заполненных водой, либо, если глубина побольше, море просто раздавит корпус погружающейся в бездну подлодки, внутрь вонзятся струи, способные перерезать пополам попавшегося на их пути человека… В любом случае конец будет жутким.
– Ладно, Зигфрид Александрович. В рубашке мы родились, – ухмыльнулся Меркушев. – В остальном как? По перископу, я имею в виду.