Несмотря на поздний час, в центре Москвы бурлила жизнь. Спешно собралось правление МОСХа, чтобы выписать организаторам выставки почетные грамоты и крупные денежные премии. В редакции газеты «Известия» торопливо переверстывали первую полосу. Главный редактор Алексей Аджубей бдительно следил, чтобы набор статьи «Грубая мазня» был рассыпан до последней буквы и срочно набран другой материал — «Передовики советского авангарда».
В ту же ночь писателя Владимира Дудинцева разбудил звонок в дверь. На пороге стоял режиссер Григорий Чухрай.
— Вовк, ты не поверишь, — закричал он, — мы завтра же запускаемся с экранизацией твоего романа «Не хлебом единым»! Вот договор, давай скорей подписывай, пока там наверху не передумали.
— А что, могут? — поинтересовался Дудинцев.
— Да черт их поймет! — пожал плечами Чухрай. — У них семь пятниц на неделе. Сегодня вроде была выставка авангардистов в Манеже, Хрущев вдруг похвалил, и теперь все начальники бегают, как наскипидаренные — проявляют инициативу. Соревнуются, кто из них будет либеральнее. Говорят, час назад Сафронова пинком турнули из «Огонька». Журнал теперь возглавит сам Исаич. И он вроде уже попросил у Анны Андреевны врезку к подборке неопубликованных стихов Гумилева…
Еще полчаса спустя зазвонил телефон в квартире Бориса Пастернака.
— Борис Леонидович, вы живы-здоровы? — спросил незнакомый женский голос. — Вот и отлично, поздравляем, сейчас с вами будет говорить член ЦК Семичастный.
Через секунду в трубке возник баритон, исполненный глубокой печали:
— Товарищ Пастернак, и я лично, и всё наше ЦК глубоко сожалеют о допущенной в отношении вас трагической ошибке. Мы просим у вас прощения. Сами знаем, что культурки у нас в кадрах не хватает. Это не ваша вина, а наша беда. Пожалуйста, завтра же, не откладывая, известите Нобелевский комитет о том, что вы соглашаетесь принять их замечательную премию.
— А… — начал было Пастернак.
— А ваш прекрасный роман мы, конечно же, опубликуем. Вы хотите сразу отдельным изданием или сперва журнальный вариант, в «Новом мире»? Если надо, мы предупредим товарища Твардовского. В любом случае аванс вы можете получить уже завтра. А когда выберете время, заходите, эдак без церемоний, к нам в ЦК. Первый секретарь примет вас в любое время и без очереди…
Между тем на другом конце Москвы трое седлали коней. Ночь содрала с этой троицы фальшивые обличья. Тот, кто сегодня был в дешевом свитере, оказался в черном плаще, в берете и при шпаге. Бледный рыцарь со значком МОСХа обрел клетчатый костюм, пенсне и глумливую ухмылочку. У цыгана в красной рубахе отрос пышный хвост, а его усы из человеческих превратились в кошачьи.