– Застрелила кого-то? – осведомился Салтыков. – Тогда лучше прямо сейчас в баню. Заодно прогреешься, вон, нос не дышит.
– О, расту. Из кабака в баню меня еще не приглашали.
– Лена, с тобой – в любой момент и куда угодно, – очень серьезно заверил Салтыков. – Тем более теперь. Что случилось-то?
И Лена неожиданно для себя все ему рассказала. Вреда от этого не видела, а терпеть и таить трудно. Даже, наверное, невозможно, поняла она на второй минуте рассказа, когда пришлось прерваться, чтобы потрястись, отбить дробь по краю стакана с колой и героически отказаться от чего-нибудь покрепче.
Салтыков, кажется, понял, почему Лена не хочет внять его настойчивым и вполне логичным предложениям ошпарить стресс стопочкой, и, кажется, обиделся, но воздержался от комментариев до завершения рассказа. А Лена вспомнила Мишу и опять возмутилась тем, что эта гнида ходит по городу и будет дальше ходить, пока не устроит бойню с массовыми посадками.
– А, улыба такая, – сказал Салтыков. – Вот неугомонный.
– Ты его знаешь, что ли? – спросила Лена свирепо.
– Наслышан, – сказал Салтыков уклончиво. – Правильно делаешь, что опасаешься. Через него куча народу села. Самого разного: анархисты, исламисты, либерасты, родноверы, просто студентики. Реально умелая сволочь.
– Голову ему скрутить, – сказала Лена злобно и опять затряслась, представив, чем все могло закончиться полчаса назад. – Вот так пуля прошла.
Она показала, отщипнула от булочки, пожевала и тут же выкусила сразу половину. Есть, оказывается, хотелось зверски. Забавно: за последний месяц находилась по кабакам и кафе больше, чем за двадцать лет супружеской жизни. Хотя денег стало гораздо меньше. Впрочем, и карта блюд пока не то чтобы лакшери-класса, на хлебе без воды сидим. И будем сидеть.
– Воду не буду, спасибо, – резко сказала Лена, когда Салтыков попробовал плеснуть ей из бутылочки.
Салтыков помедлил, кивнул, поставил бутылочку на место и подлил еще колы. Лена умяла булочку и сердито отряхнула руки. Хотя бы больше не тряслись.
– Теперь сто лет жить будешь, – заметил Салтыков философски и показал официанту, чтобы несли заказ побыстрее. – А этому-то чего голову скручивать. Скрутишь – тут же пять новых придут. Таких теперь знаешь сколько? О-о. Любое громкое дело возьми…
– Извини, Гера, не буду я брать дело, – решительно сказала Лена. – Лучше ты про дело побыстрее. Мне в больницу скоро, давай уж без обиняков. Чего звал?
– А чего в больницу-то?
Лена растерялась, но быстро сообразила:
– Так к Саше же.
– А, понял. Я думал, сама, гайморит же, если не фронтит. Нет? Смотри. Как Саша?