Пожав меланхолически плечами, Гоша направляется в будку к сторожам с тирадой: «А что, братья, нету ли у вас лома?»
Братья, посовещавшись, выносят Гоше совковую лопату. Гоша, дважды ковырнув ею ледяную кучу, приходит в задумчивость.
Наблюдая этот конфликт человека с природой, я сообщаю, что мы, пожалуй, подождем потепления и естественной гибели ледяной глыбы.
– Во! – радуется Гоша. – Естественное – это хорошо. Давай хоть заведем твое корыто, посмотрим, не надо ли «прикурить».
– А ты умеешь «прикуривать»? – спрашиваю я недоверчиво.
– Чего тут уметь? – обижается Гоша. – Цепляешь к аккумулятору этот… Как его?
– Бластер?
– Дался тебе этот бластер…
– Ты мотор свой хоть раз видел?
– На кой черт мне его видеть? Мотор и есть мотор.
– Крышку капота подними! – командую я. Гоша неторопливо обходит грязный шедевр немецкого автопрома, поднимает крышку и печалится.
От посторонних глаз мотор лимузина скрывает пластиковый кожух на четырех пломбах. На кожухе изображена перечеркнутая красненьким человеческая ладонь, снабженная надписью «Noli me tangere» на всех известных языках.
– Эвона как оно, – вздыхает Гоша. – Садись, поехали. К субботе точно все растает, так я тебе Витьку пришлю. Чтоб прикурить.
В восемь утра в субботу, посреди настоящей русской метели, мне звонит Витя.
– Я, Тань, готов, – сообщает Маленький. – Только оно ж… Снег же ж.
– Снег. И от твоего джипа прикурить тоже не получится.
– Это да, – горестно вздыхает Витя.
– Вот, Малыш, к чему приводит социальное расслоение в обществе…
– Чего приводит? А, это… Так если чего надо – ты скажи, я отвезу-привезу. А то правда расслоение…
Почему-то мне представляется, как «Жигули» в гараже сонно вздыхают…
* * *
Греция…
У Гоши медленный интернет. Ну как медленный? Неторопливый.
Магазинчики в поселке имеют обеденный перерыв с часу дня до пяти вечера.
Многие, осознав, что уже настал вечер, не открывают и в пять. Рассказ о том, что в пешей доступности от моего дома есть четыре больших круглосуточных супермаркета и без числа мелких магазинчиков, приводит приятеля-грека в недоумение.
– Кто стал от этого счастливее? – спрашивает грек.
Как вы понимаете, ответа на этот вопрос нет.
Тут тихо. Очень тихо.
По вечерам к тетушке Деспине, которая занимается здешним хозяйством, приходит в гости сестра хозяина соседнего маленького отельчика. Тетушки играют в карты и неторопливо обсуждают что-то неторопливое. Когда приезжает Гошин приятель, они иногда играют в карты вчетвером. Я чуть поодаль валяюсь с книгой в шезлонге и время от времени закрываю глаза, слушая греческую речь, шум прибоя и снова греческую речь. Вероятно, филологи почище моего сделали это наблюдение много раньше, но фонетически греческая речь и шум прибоя очень похожи.