И мыло – липовое.
И башмаки – «Экко». Чудовищные, как сама идея консерватизма, и такие же удобные.
И передачи по радио – по расписанию.
И на лето – к морю, в один и тот же отель. К тому же хозяину.
– Ах, мы все не молодеем…
– И не говорите…
Всю зиму ездила на работу к первой паре. Приезжала ровно за два часа до начала пары. Садилась за один и тот же столик в кафе. Заказывала апельсиновый сок, кофе и тост с сыром.
– Попробуйте сырники! – сказала девушка-официантка месяца через полтора.
– Зачем?! – испугалась я.
– Ради разнообразия.
Я ненавижу разнообразие. Точнее – я его боюсь. Записи, к примеру, университетские веду годами в тетрадочках одного типа. Тетрадочки покупаю в одном и том же магазине неподалеку от греческой церкви в Венеции. Я делаю традицию из чего угодно. Ехала сегодня в больницу – забыла ириски. Развернулась с полдороги. Это традиция – возить ириски… Была традиция – возить Дениске машинки… Была традиция – возить желтые розы пожилой коллеге…
Вероятно, дело в том, что я – трус. Да, а причем тут Россия, спросите вы? Впрочем, вы не спросите.
* * *
На даче ссорятся старушки.
До слез, хлопанья дверьми и разрыва дипломатических отношений.
Отношения хорошо рвать тогда, когда промеж оппонентами – Альпы. Тогда можно выглядеть гордым, независимым и красиво оскорбленным на фоне белоснежных вершин.
Когда вместо Альп – покосившаяся загородка, заросли смородины и ржавая лейка в канаве, положение теряет последние остатки изящества. Дело усугубляется общим псом и двумя котами. Млекопитающие не слишком сообразительны, им не объяснишь тонкостей, и они, перепрыгивая через пограничную лейку, воруют друг у друга корм, дружно ходят клянчить буженину к «богатому» соседу и вместе, в три хвоста, стерегут пришлого хорька в малиннике.
Да и какая тут война на шести сотках… Так, мелкая заварушка. Я приезжаю, как представитель ООН в горячую точку.
Через меня ведут переговоры о главном:
– Тааань! – кричит соседка. – Ты телевизор смотрела?
В телевизоре – трагедия. Муж певицы Мулькиной ушел к артистке Тюлькиной, и я должна точно определить, которая из двух проститутка.
Матушка – фанат Мулькиной. Соседка всей душей за Тюлькину. Позиционные бои идут второй день.
– Да прекратите вы! – лениво советую я. – Нашли повод! Не наплевать ли вам?
– Какая ты все-таки равнодушная! – слышу я с двух концов стройных хор.
– А у меня скоро правнучка родится, – шепотом сообщает соседка.
– Ой, как хорошо! – радуюсь я.
– Чего ж хорошего? – интересуется маменька. – По восемнадцать лет родителям, жить негде, сидят у матери на шее, а второго рожают. Нахлебники.