Действие начиналось бы сегодня, осенью 201… года, ясным октябрьским утром, в палате с зарешеченным окном. За окном начинался бы листопад. У окна сидел бы на табурете человек с лицом опустившегося пьяницы и перебинтованной головой. Человек остановившимся взглядом смотрел бы в листопад, и было бы ясно, что листопада он не видит. В это время по больничному коридору, отпирая решетку за решеткой, к нему шли бы два дюжих санитара и очумевшая от горя старуха мать.
Потом действие разворачивалось бы назад, к началу истории. (Знаю, что пошлость, я и говорю про сериал).
Мы увидели бы нашего героя молодым и успешным корреспондентом ТАСС в Африке, старуху мать – молодой, крепкой женщиной с двумя здоровыми, веселыми сыновьями. Увидели бы, к примеру, лето на хорошей подмосковной даче, чай на веранде, большую семью в сборе. Старуху в ту пору звали бы не «эй, бабка», а, скажем уважаемой Анной Петровной, и в гостях на даче у нее были бы сестра и брат со своими семьями.
И брат Анны Петровны был бы еще «на хорошей должности» и только чуток «перебирал» бы за общим столом, и никто не поверил бы, что через три года он сопьется, и попадет пьяный под поезд, и жена его тоже станет пить, и сыночек сгинет в тюрьме, получая срок за сроком то за драку, то за грабеж.
И сестра Анны Петровны кормила бы домашним пирогом с яблоками свою дочурку, веселую девочку двенадцати лет, не предполагая даже, что через три года та родит ей внучку неизвестно от кого, а когда внучка малость подрастет, непутевая Катька встретит, наконец «хорошего человека», скажем, с Урала, и «хороший человек» женится на ней, несмотря на «приданое», и все, вроде, наладится… А когда внучка еще малость подрастет, «хороший человек» девочку изнасилует, и та сбежит из дому и сколется и сопьется, и ловить ее будут по всем вокзалам необъятной родины, а «хороший человек» тещу свою выставит на улицу, потому что ему станет тесно, и дуру Катьку станет поколачивать, чтоб не выступала…
И брат нашего героя, веселый разбитной мальчишка, подрастет, и тоже отчего-то станет выпивать, и помрет, не дожив до сорока, на койке в районной больнице от какого-то особо злобного цирроза…
И сам наш герой неожиданно бросит хорошенькую жену и лапочку дочку и свяжется с какой-то «немыслимой бабой на пятнадцать лет старше», и карьера его пойдет на спад, и с телевидения его выгонят, и вдвоем с «немыслимой бабой» они поселятся в бабиной квартире на Старом Арбате и за пару лет превратят ее в нору, где не пройти из-за мусора и пустых бутылок…
И однажды, под Новый год, выйдет наш герой на Арбат «за добавкой», и получит по голове в тихом переулке, и очнется только месяц спустя, на больничной койке, с железной плашкой, привинченной к черепу. И скоро выяснится, что плашка в голове у него есть, а вот английского, испанского и португальского – больше нет, и про себя он знает только, что зовут его Васей (в чем, надо сказать, он сильно ошибается), и что кругом него – враги, и бить их надо чем под руку попало. А «немыслимая баба на пятнадцать лет старше» вдруг помрет внезапно, и овдовевшая давно Анна Петровна, уже переименованная в «ей, бабку», останется одна-одинешенька и будет искать интернат, куда пристроить нашего героя…