Я не знаю, что сказать… Кажется, будто душа разрывается надвое.
Звонит телефон, и я отвожу взгляд.
Элис: «Есть новости?»
– Мы попусту тратим время, – резко говорю я, изо всех сил заставляя себя отвернуться от его требовательных глаз и шагнуть к двери дома Редд. – Мне пора.
Голос мой не громче шепота. Я хватаюсь за ручку, и та сразу же поворачивается. Редд никогда не оставляет дверь открытой, правда? Я проскальзываю внутрь, закрывая дверь за спиной и отрезая себя от Элайджи.
– Редд! – срывающимся голосом кричу я.
Ответа нет. По извилистому темному коридору я иду до занавески, отдергиваю ее… Редд лежит на полу, из ножевой раны на груди сочится кровь.
– Нет!
Прижимаю два пальца к артерии на шее. Нет пульса. В руке женщина сжимает серебряную ручку. Комната кружится у меня перед глазами. Слова приглашения обрушиваются на меня, словно лавина: «Впишите ваше имя в бальную книжку… иначе, боюсь, не только я буду разочарован».
Пульс отдается ударами в висках. Редд просила не приходить к ней. Была серьезна. Она предвидела, что это случится? Я виновата в ее смерти? Смотрю на застывшее лицо Редд. Нет, я не могу позволить этому повториться с кем-нибудь еще. Что, если следующим будут папа или миссис Мэривезер?
Набираю послание в чат: «Забирайте меня отсюда и звоните 911».
Потом достаю бальную книжку из кармана толстовки, на этот раз даже не заботясь о том, чтобы закрыть руки тканью. Кровь на моих пальцах отпечатывается на желтовато-кремовых страницах. От книжки исходит странное притяжение, как от платья, но гораздо сильнее. Я оглядываю комнату, но не могу найти ничего подходящего, кроме заляпанной кровью ручки в пальцах Редд.
Я хватаю ее и вписываю свое имя в верхнюю строчку.
Я улыбаюсь при взгляде на бронзовую статую херувима и встаю на нижнюю ступень главной лестницы. Каждый шаг делаю медленно, чтобы не запнуться о подол зеленого шелкового платья. Прямо передо мной лестничная площадка. Над ней высится огромный купол из стекла и металла, с которого свисают красивые люстры. Я останавливаюсь на площадке рядом с часами, украшенными искусной резьбой. На ней изображено два ангела. Честь и Слава, венчающие время. От кого-то слышала, что эта композиция называется так. Или я где-то читала об этом?
Окидываю взглядом лестницу вверх и вниз. Кажется, я с кем-то встречаюсь здесь, но кто бы подсказал, с кем именно.
– Двенадцать ступеней, я же говорил! – объявляет дядя Генри мистеру Стеду и двум поколениям Джессепов, когда они подходят к основанию лестницы.
Голос его бодр, а в руке дядя держит бокал с напитком янтарного цвета. Я улыбаюсь мужчинам, но они слишком увлечены беседой, чтобы меня заметить.