– Тебе нельзя идти туда одной, – спорит Мэри.
– Со мной будет Элайджа, – упрямо заявляю я. – Прошу, просто найдите способ, как помочь папе.
* * *
Чтобы никто не заметил, мы с Элайджей бежим в центр города через задние дворы. Замедляем шаг только в узком переулке позади лавки Редд. Элайджа останавливается.
Я оборачиваюсь к нему.
– Что ты делаешь? Мы не…
– Я не смогу зайти туда, – говорит он.
– В зачарованную комнату Редд? Я…
– Саманта, ты должна попросить ее впустить меня, изменить чары комнаты для меня, – требует Элайджа. – Или заставить ее выйти из комнаты, чтобы я мог слышать ваш разговор.
– Постараюсь. Все зависит от времени.
Разворачиваюсь к дому, но Элайджа хватает меня за руку.
– Пообещай, что не впишешь имя в бальную книжку, пока будешь там.
– Сделаю для этого все, что смогу.
Я смотрю на духа. Он подходит ближе.
– Обещай.
– Элайджа…
– Саманта, ты не хуже меня знаешь, что, вписав имя в бальную книжку, ты попадешь под действие очередного заклинания.
– Поверь, у меня нет ни малейшего желания это делать. Но также я понятия не имею, чем нам угрожают. Ты же помнишь, о чем предупреждала Редд. Видел папу и миссис Мэривезер.
– Повторяю: не смей вписывать имя, – говорит он.
Я не верю своим ушам!
– Как ты можешь такое требовать?
– Это опасно, мы найдем другое решение, – уверяет Элайджа.
– За такое короткое время? – возмущаюсь я, повышая голос.
– Если впишешь имя в бальную книжку и попадешь на корабль, я не смогу тебя защитить. Что, если на этот раз у того, кто выкинул тебя за борт, получится завершить начатое? Что, если предупреждение Редд касалось тебя? – Он не отводит от меня обеспокоенного взгляда. – Если ты умрешь на корабле, то, возможно, попадешь в ловушку, как другие души.
Внезапно становится тяжело дышать. Я понимаю, что он прав.
– Если сделаешь это, я никогда больше тебя не увижу. Поверь, я многое смогу вытерпеть, но не это.
Впервые с тех пор, как он вернулся, я вижу настоящего Элайджу, который пленил меня. Сейчас это причиняет боль. Отступаю от него на шаг.
– Как ты смеешь сейчас заявлять мне подобное?
– Смею, – отвечает он, не дрогнув.
– Ты полгода был рядом и не сказал мне ни слова. Ты не стал ничего объяснять. А теперь… теперь… ты просто не имеешь на это права!
– Понимаю, что несправедливо говорить тебе такое. Но сейчас есть что-то несравнимо важнее любой справедливости, – говорит Элайджа.
Я качаю головой.
– Это очередная уловка, нет. Ты боишься снова меня потерять, когда много месяцев…
Элайджа подходит ближе, взгляд его серьезен и настойчив.
– Ты спрашивала, была ли у меня возможность уйти вместе с сестрой? Да, была. Но я отказался. Я не осмеливаюсь даже задуматься об уходе, зная, что оставлю тебя здесь.