Я собираю волосы в небрежный пучок, просто так, лишь бы чем-то занять руки.
– Хочешь, чтобы я рассказала о мачехе? – Надеюсь, я не пожалею об этом. – Многое тебе не понравится.
Джексон сворачивает на кирпичную подъездную дорожку, ведущую к их дому, такую же видавшую виды, как наша, и выключает двигатель.
– Давай сегодня вместе поужинаем. Не дома. У вас такое обсуждать нельзя, а у моей мамы сверхчеловеческий слух.
Киваю, не глядя на него:
– Пиццу или что-нибудь другое?
Я выбираюсь из пикапа. Джексон захлопывает дверцу и прислоняется к ней.
– Пицца, конечно. Заскочу за тобой в восемь?
– Договорились, – говорю я, неуклюже махая рукой на прощание и топая к своему дому.
Папиной машины не видать. Достаю мобильный. Разумеется, пропустила эсэмэс о том, что они с миссис Мэривезер поехали за продуктами. Плюс новые сообщения в чате с Наследницами.
Элис: «Поужинаем у Мэри?»
Мэри: «Еду мы закажем».
Да чтоб их! Нельзя отменять встречу с Джексоном, особенно после такого разговора.
Запираю за собой дверь.
Я: «Поужинать никак, можем потом встретиться».
Сюзанна: «Мы придем к тебе. Может, попробуем покопаться в семейных архивах? Вдруг найдем что-то про Майру и Генри?»
Я: «Заметано».
Элис: «Только НЕ ТРОГАЙ платье, одаренная ты наша».
Заталкиваю телефон в карман толстовки и бросаю сумку у двери. Собираюсь уже позвать папу, но вспоминаю, что он уехал. Дома никого. Хрущу костяшками пальцев. А вдруг я сейчас могу… Желудок сжимается внутри.
– Элайджа! – зову я, голос звучит тихо и неуверенно. Прохожу сквозь прихожую, сворачиваю в коридор и оказываюсь в бальном зале. – Элайджа! – повторяю отчетливей.
Тишина.
– Я знаю, ты меня слышишь.
По-прежнему никакого ответа. Прохожу мимо фортепиано и великолепного хрустального сервиза – такими пользовались на коктейльных вечеринках, на которых дамы курили тонкие сигареты с длинным мундштуком.
– Элайджа, выходи!
Ничего. Я тру лицо ладонями и выдыхаю:
– Ты не имеешь права запросто явиться передо мной после шести месяцев, проведенных не пойми где, а сейчас тупо не отвечать мне.
Тишина.
– Ты боишься заговорить со мной? – возмущаюсь я.
– Я слышу тебя, – раздается голос с акцентом.
Резко разворачиваюсь. Он стоит у камина в строгой белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, в черном жилете и брюках. Темные волнистые волосы обрамляют его лицо, подчеркивая серые глаза.
Несколько долгих секунд мы молчим.
– Присаживайся.
Элайджа указывает на диван, а сам подходит к креслу справа от меня. Он ждет, пока я сяду, и только потом садится сам. Наши колени так близко, что я не знаю, куда деть руки. До сих пор не верится, что Элайджа по-настоящему здесь, а не злая шутка, которую сыграло мое безумное подсознание.