— Очень верное замечание, — похвалил я. — Требования к бару формулировал я, так что он, скорее всего, будет привлекать подобных мне. Мой интерес к бейсболу — аномалия, возникшая в результате дружбы с Дейвом.
— Может, показывать научные программы? — предложила Рози.
— «Стартрек», — сказал Хадсон. — На одном экране — первые сезоны. На другом — все остальные, по очереди. «Звездные войны» — только нормальные. «Звездный крейсер „Галактика“»…
— Ого, — произнесла Мин. — Отлично. Мне очень нравится. Вся стена в научной фантастике.
— Бар называется «Библиотека», — напомнил Хадсон. — У нас тут разве не будет книг?
— Обойдется подешевле, чем экраны, — отметил Амхад.
— Можете взять напрокат мои, — разрешил Хадсон.
— Одолжить, — поправила Рози.
— У нас должен быть и научный нон-фикшен, — добавил я. — Не все любят фантастику.
Пока Амхад и Мин убирались, я заказал пиццу.
Хадсон начал пересказывать сюжет романа, который сейчас читал, и вдруг спросил:
— А что такое логарифмическая линейка?
Логарифмическая линейка? Они устарели уже тогда, когда я освоил калькулятор. Как и Хадсон, я знал о логарифмических линейках лишь из научной фантастики.
— Когда написана книга? — спросил я.
— В прошлом веке. Кажется, в тысяча девятьсот шестьдесят каком-то.
— Забавно, — проговорила Рози. — Как раз тогда высадились на Луну — еще до того, как я родилась. Фил думал, что он когда-нибудь туда отправится, а если нет, тогда я. А теперь остается думать, что когда-нибудь Хадсон…
— В области космических полетов — почти никакого прогресса, — заметил я. — Зато компьютеры невероятно продвинулись.
— И генетика, — добавила Бланш.
— Совершенно верно. Когда я учился в университете, сама мысль о коррекции генетических аномалий у живых людей считалась абсурдной. А сегодня…
— Я буду генетиком. Обязательно, — заявила Бланш.
— Это только в пилотируемой космонавтике нет особого прогресса, — отметил Хадсон.
Юджиния сообщила, что Хадсон делает большие успехи в программировании, используя приложение для «Библиотеки» как учебный материал. Однако, по ее мнению, выдающимися математическими способностями Хадсон не обладал.
— Он молодец, но не гений.
— В Нью-Йорке он был первым в классе по математике, — отметил я.
— Верю. Я просто говорю — «не гений». Да и по-любому мне кажется, он не этим хочет заниматься в жизни.
По дороге домой я спросил Хадсона:
— У тебя есть какие-то предпочтения по части будущей карьеры?
— А ты бы хотел, чтобы я кем стал? — осведомился Хадсон. Это был странный вопрос, и я деликатно применил трюк из арсенала психиатров:
— Как ты думаешь, чего бы я хотел в этом отношении? И почему ты спрашиваешь?