Я услышал, как сзади, за несколько рядов от меня, Гэри выпускает воздух сквозь поджатые губы: точно так же он делал, когда Фил с вызовом ответил ему на плавательном фестивале.
— Третье. Я много зависала с Хадсоном, и теперь понимаю, что у меня тоже, скорее всего, аутизм. У девочек его труднее разглядеть, да и вообще у меня бы никто его не заметил, потому что всех волнует только мой альбинизм. Но я прошла тест. И — представьте себе… Четвертое. Я узнала, что люди могут быть супердобрыми. Почти все, о чем я только что говорила, — это благодаря Хадсону и его папе. Который… Хадсон говорил, что я могу это сказать… который такой же хороший человек, как Хадсон. И может, даже немного более чудноватый, чем он.
Она подняла взгляд.
— Я это не написала в своей речи, но я надеюсь, что на следующий год Хадсон все-таки придет к нам в старшую школу, чтобы он, и Доув, и я… чтоб мы все… чтобы мы все могли друг другу помогать. Спасибо.
И снова — мощные аплодисменты. Хадсон был прав, предположив, что я не против, чтобы меня называли «чудноватым». Но хотя за прошедший год этот эпитет нередко использовался другими применительно к Хадсону, я никогда не воспринимал его как действительно чудноватого — возможно, вследствие того, что наша с ним чудноватость касалась одних и тех же аспектов.
— Ух ты, — произнесла Рози. — Ты хоть мог себе представить, что он такое скажет? И что Бланш такое скажет?
Я отрицательно покачал головой.
— Тсс, — шикнула моя мать: директор снова произносила набор общих мест. Затем пришла очередь собственно церемонии выпуска. Она завершилась еще до того, как я закончил первичное осмысление признания Хадсона, диагностировавшего у себя аутизм и решившего объявить об этом публично. Как и Бланш.
Когда мы встали, чтобы покинуть зал, Дейв и Фил принялись поздравлять меня по поводу речи Хадсона, а Соня принялась обнимать Рози примерно так же, как обнимали друг друга пришедшие на похороны моего отца. Я заметил, что волосы Рози выглядят несколько странно: два разных оттенка рыжего.
Рози обратилась ко мне через плечо Сони:
— Возможно, у отца Бланш смешанные чувства насчет того, что она сказала.
На сей раз Рози ошибалась. Чувства у Гомеопата Гэри, похоже, были исключительно негативными. Я распознал его голос, когда мы двигались к тому месту за пределами зала, где предварительно договорились встретиться. Этот голос произнес: «Ах ты говнюк».
Затем я увидел, к кому он обращается. К Хадсону. Он использовал агрессивную и потенциально угрожающую риторику по отношению к ребенку. К моему ребенку. В ту же секунду я ощутил такую злость, какой не чувствовал никогда в жизни. Это был риск не просто срыва, а совершения физического нападения.