Присутствующие уже начали возобновлять прерванные разговоры. Момент был упущен. Но тут Джордж, проявив способности, которых у меня никогда не было и которыми я никогда не смогу обзавестись, почувствовал, что происходит, и принялся барабанить вилкой и ножом по деревянному столу, по тарелкам и бокалам. Пока вся пиццерия глазела на бывшую рок-звезду, в моем сознании все-таки сформировались нужные слова. Джордж закончил свое соло барабанной дробью по столу и простер указующую руку в мою сторону.
— Никогда не следует недооценивать аспи, — произнес я.
Я принял предложение Мин. Работа обещала быть захватывающей, и я осознал, что годами опасался выходить за пределы среды, где чувствовал себя социально защищенным.
Хадсон — после собеседования с Юэном Харлом — все-таки решил продолжать свое образование в неспециализированной старшей школе. Моя мать вызвалась помогать ему с послешкольными занятиями.
С тех пор как я решил объявить себя аспи — человеком с аутизмом, в моей жизни на первый взгляд практически ничего не изменилось. У меня почти не было сомнений, что я разделяю целый набор характеристик и черт со многими другими человеческими существами, включая Хадсона, Ласло, Активистку Лиз, Доува, Гика Таццу, а также, возможно, Бланш и Джина, — и что самым подходящим ярлыком здесь было слово «аутизм». Анкеты и тесты, которые показывали меня нейротипичным человеком, затрагивали в лучшем случае какое-то подмножество этих характеристик и фокусировались на проблемных типах поведения — каковые типы поведения в моем случае прошли сильную модификацию вследствие того, что я всю жизнь пытался вписаться.
После моего самодиагноза мне стало (как когда-то заметила Рози, понаблюдав за Хадсоном) «уютнее с самим собой». А кроме того, я пересмотрел свое мировоззрение. Прежде я хотел, чтобы мир был иным, но считал, что это на мне лежит ответственность за вписывание в него. Возможно, без Хадсона я продолжил бы двигаться по выбранному пути, однако у Хадсона в запасе было еще восемьдесят лет жизни — или даже больше. За это время мир вполне мог измениться — и я чувствовал себя морально обязанным внести в перемены и свой вклад. Теперь у меня был ответ на вопрос, который когда-то задала — или хотела задать — Активистка Лиз: «На какой вы стороне?»
В мой первый день на новой работе Мин собрала всех сотрудников — тридцать восемь человек — в комнате для совещаний.
— Все кроме Дона уже слышали эту мою речь. Поэтому… — Она покрутилась вокруг себя, закрыв глаза и вытянув руку. Когда Мин остановилась, рука указывала на женщину, чей вопрос шесть месяцев назад породил