— Где мама? — осведомился он, забравшись в «порше». — На машине здоровая царапина.
— Столб ворот, — пояснил я. — Дверца по-прежнему функционирует. Мама на работе. Требуется, чтобы она провела некоторые чрезвычайно важные исследования. Вследствие этого она не будет иметь возможности заканчивать раньше чем примерно в семнадцать тридцать. С понедельника по пятницу. Включительно.
— Вы оба думаете, что ее работа важнее, чем я?
— На глобальном уровне — да. Если эта работа спасет по меньшей мере две жизни, что вполне вероятно, тогда она более важна. С рациональной точки зрения. Но мы с мамой придаем колоссальное значение твоему благополучию, поскольку ты наш сын. По счастью, у тебя полный комплект родителей, так что я могу при необходимости выступать как запасной вариант. Я способен выполнять все задачи, которые выполняет твоя мать.
Я отлично понимал, что Хадсон сейчас роется в памяти, пытаясь подобрать контрпример. По-видимому, это ему не удалось, потому что он сменил тему разговора.
— А какая у нее работа? Как раньше — психическое здоровье, да?
— Верно. Однако изменилась конкретная область, на которой сосредоточены исследования. — Затем я вкратце рассказал ему о биполярном расстройстве и о разнице между восприятием результатов лечения с точки зрения медиков и с точки зрения пациента.
— Лекарства удерживают их от самоубийства?
— Это одно из возможных следствий их воздействия. Они снижают уровень депрессии. Но при этом лекарства ослабляют и маниакальную составляющую поведения. Они как бы замедляют пациентов, а пациентам такое не всегда нравится. И это, в свою очередь, может привести к тому, что они станут меньше ценить свою жизнь: сочтут, что такая жизнь им не очень нужна.
— Но когда человек на таблетках, его легче контролировать, верно? — Я предположил, что Хадсон услышал какие-то рассказы Рози, но тут он пояснил: — Доув сидит на таблетках. Он от них превратился в какого-то зомби.
— Кто это — Доув?
— Тот парень у нас в школе, с аутизмом.
Беседа, которую я провел с Хадсоном, пока он был заключен в пределы «порше», имела несколько последствий. Первое: я выяснил, что заключение сына в «порше» создает отличные условия для разговора. Меньше альтернативных видов деятельности, минимум отвлекающих факторов, никакого визуального контакта вследствие необходимости следить за дорогой.
Второе последствие, самое важное: Хадсон смирился с изменением рабочего графика Рози — при условии, что он примет участие в разработке своего нового распорядка дня. Свою роль сыграли и мои доводы относительно родительской компетентности, а также важности улучшения качества жизни людей с биполярным расстройством (а возможно, и спасения этих жизней).