Генерал Ёсидзиро Умэдзу был в восторге, наконец появилась возможность отплатить русским за Номонган. 24 июня 1942 г. в Нингане (Маньчжурия) 1-я танковая группа была переформирована в 1-ю танковую дивизию. В тот же день в Гунчжулине (Кунчжулин, Маньчжоу-го) 2-я танковая группа была переформирована во 2-ю танковую дивизию. К началу весны 43-го года оба соединения были уже вполне боеспособны, Квантунская армия получила свой бронированный кулак. Деваять пехотных и две танковые дивизии выдвинулись к советской границе. В воздухе ощутимо повеяло порохом. Японцы, уверенные в своих силах, вообще перестали пропускать торговый тоннаж в Владивосток. Казалось, что война неизбежна. 27 апреля вдоль советских территориальных вод нагло продефилировало соединение боевых кораблей, в воздух с обеих сторон были подняты самолеты. В этот момент из Токио прозвучало предложение о организации личной встречи принца Коноэ и товарища Сталина. Если бы ситуация не была столь острой, то скорее всего это предложение было бы отклонено. Вести переговоры с милитаристами не хотелось, но и война на Дальнем Востоке тоже совсем не нужна. Согласие было дано. Принц вылетел в Москву 7 мая, под аккомпанемент артиллерийских залпов начавшегося наступления германских войск на Кавказе.
Переговоры стартовали 10 мая и шли на удивление легко, обе стороны опасались конфликтовать. Довольно быстро договорились о возврате судов и грузов, даже части тех, что уже выкуплены, в обмен на возобновление поставок нефти. При этом обе стороны понимали, что ущерб СССР нанесён колоссальный. Полтора месяца не было поступления жизненно важных материалов, в тяжелейший период войны. Зато теперь Владивостокский порт будет забит почти 700 тысячами тонн, которые мало того, что нужно разгрузить, так ещё и пропихнуть такой объём по единственной железной дороге. Сталин был зол как никогда, самураи откровенно суют палки в колёса. Именно в такой, казалось бы неподходящий момент Коноэ завёл разговор о прекращении войны между Советским Союзом и Германским Рейхом. Намёк был прозрачнее некуда, буквально только что разрешён дальневосточный кризис и советское руководство наглядно убедилось каково это — оказаться в состоянии войны на два фронта, будто одного мало. В ответ было заявлено, что в принципе советская готовность к переговорам есть и даже соответствующий зондаж в Стокгольме уже проведен. Подготовка с немецкой стороны заблокирована по указанию фашистского диктатора. (Факт подготовки переговоров автор не выдумал, все претензии к германскому историку Бернду МАРТИНУ). Коноэ оказывается об этом знал, но теперь, по его словам ситуация изменилась. Риббентроп, Геббельс и Гиммлер надавили на Гитлера в вопросе окончания войны на Востоке, Япония может выступить благожелательным посредником. Если будет благоугодно господину Сталину, то условия устраивающие СССР будут представлены в Германии. И поверьте, к этим условиям отнесутся с максимальной серьёзностью. Сталин закаменел лицом и сказал что подумает. В эту же ночь протокол беседы (с лакунами) совершенно случайно оказался в посольстве Соединенных Штатов. Именно о этом протоколе и собирался поговорить Рузвельт с Черчиллем. Игры в большую политику кончились, теперь начиналась сама Большая Политика.