— А вы разве забыли Иван Степанович первую мировую. Рабочие и крестьяне миллионами умирали в окопах, и никакой революции не свершилось. Вот и сейчас будет именно так, народ одурманен лживой пропагандой империалистов. Там, на западе — Краснобородько показал на окно — рабочим рассказывают, что во всех их бедах, в том, что у них маленькая зарплата, что их дети голодают, а их женщины должны продавать себя для прокорма детей, так вот во всём этом виноваты именно проклятые коммунисты и евреи. Вот так вот Иван Степанович, и когда рабочие Германии, Франции, Норвегии, Дании и еще десятка других государств придут убивать уже наших женщин и детей, то они будут это делать не задумываясь, без какого либо сожаления, так как будут думать, что убивая вашего ребенка, они спасают своего.
— Но ведь это бред.
— Это тяжелаяы философская реальность современного капитализма, который ужек давно использует технологии специального психологического зомбирования своих народов. Капиталисту нужны новые земли и новые рабы. А старые рабы, те, кого вы собственно называете германскими рабочими, те уже отучены думать, они ведь рабы, и они будут бездумно выполнять поставленные генералами приказы, с радостью умирая за Великую Германию, а смое главное с радостью и упоением, убивая за Великую Германию.
Вдруг дверь в палату отворилась и зашли два огромных санитара в халатах. Они профессиональным взглядом телохранителей осмотрели помещение, потом аккуратно переложили красного командира на носилки и вынесли с палаты.
Стоящий рядом военврач пояснил.
— Иван Степанович направляется на процедуры, не волнуйтесь товарищ генерал.
После того как врач вышел вслед за санитарами в плату вошёл Сталин, а Краснобородько аж подпрыгнул в кровати, попытался то ли встать, то ли сесть, но Сталин его остановил, подняв руку.
— Лежите, лежите товарищ Краснобородько, вам сейчас нельзя делать резкие движения.
— Я не верю своим глазам — удивился генерал — товарищ Сталин, это правда вы?
— Ну, одно то, что вы меня узнали, говорит о многом — Сталин присел на поставленный ему каким то военным стул. После чего дождался, когда военный вышел, посмотрел на генерал-майора.
— Я беседовал с многими вашими офицерами, даже с гражданскими, что волей судьбы оказались у нас в 1938 году. Но у вас особый статус, вы получили серьёзное ранение при перемещении, поэтому я специально приехал, чтобы пообщаться с вами.
— Простите, но я не понял зачем? Вы могли бы направить одного из своих доверенных людей, я собственно ничего скрывать не собираюсь и на все вопросы мог бы ответить вашему подручному. У вас, наверное, и без меня имеются много проблем.