— Так и есть.
— Тогда просто продайте нам пару десятков своих кораблей, и мы сами займемся этим делом, то есть не мы, а скажем — неизвестные контробандисты.
— С вами приятно иметь дело, я передам ваше предложение лордам. Но никаких слухов и домыслов о нашем участии в Бразильских делах быть не должно.
— Конечно, мистер Дуглас. Мы можем встретиться с вами через 10 дней, после того как я доведу вашу позицию до моего руководства.
В середине января 1939 года Зинченко приехал к своему бывшему заместителю начальнику тыла 23-й бригады подполковнику Евсееву Ивану Петровичу, сейчас исполняющему обязанности советника Всесоюзного старосты Калинина. Как водится при встрече с тыловиком выпили армянского коньячку, закусили и неспешно приступили к разговору.
— Петрович вот скажи мне, что у нас происходит с нефтянкой, почему нас ограничивают с бензином? У меня на Московском автомобильном заводе люди уже новые двигатели в серию запускают, так там бензин минимум 76 нужен, а вы мне керосин какой то шлете, даже до 50 плотность не доходит. К тому же, на сколько я понимаю у вас есть проект нового нефтехимического завода с возможностью производства пластмасс.
— Николай Иванович, только ты мне душу не тереби — махнул рукой тыловик — нам в академии ничего не рассказывали про этот бардак. Вот скажи, что ты знаешь про современную советскую нефтяную промышленность?
— А что мне знать, я это на себе ощущаю, мы новые танки разработали и для их двигателей нужны сорта высокооктанового бензина, а нам на все заявки отказы дают, мол нету возможности.
— Иваныч, дела на самом деле еще хуже, чем ты думаешь. Я уже вник немного, и я тебе скажу, что в химичестком производстве, особенно в нефтянке сложилась крайне тяжелая ситуация. И эта ситуация тянется начиная с 1933 года. Понимаешь Николай Иванович, они нефть в основном легкую добывали, то есть ту, что сама под давлением на верх подымалась, она даже в официальных документах называется "само фонтанирующая". Основные прибыли с добычи такой нефти ещё при царизме сняли, а потом давление начало потихоньку снижаться и в 1933 грянул настоящий нефтяной кризис. А в 1934 году добыча нефти упала почти на 70 % по сравнению с 1933 годом и составила менее 3,6 млн. тонн. На лицо отмечается быстрое истощение нефтеносных пластов. Ко всем бедам просто не было нужного количества насосов для откачки нефти из пластов и после прекращения фонтанирования нефти многие скважины были заброшены. А СССР вместо того чтобы строить трубные заводы и заняться нефтянкой, все средства вложил в автомобилестроительную промышленность. В 1933 году фонтанная добыча нефти составляла только 17,9 %, насосная — 29,5 %, остальное 52,6 % добывали ветхопещерным тартанием с конным и даже человечьим приводом. Тартанием было невозможно поднимать нефть с глубины 100–200 метров. Кроме того средний дебит скважин упал почти в двое. За период 1918–1936 год открыт только один новый и единственный нефтеносный район "Горно-Чеченский". Для увеличения нефтедобычи в Грозном не была произведены разведка недр и не была подготовлена ресурсная база. Просто не было открытых геологами достаточных запасов нефти в недрах и никто их толком и не искал. И достаточных средств в это не вкладывали. Даже в известных в Грозном и его окрестностях нефтеносных районах нормального бурения новых скважин не велось, а те, что бурились, имели недостаточную глубину по причине нехватки буровых труб и машин. Грозненская нефтяная промышленность базировала свою добычу исключительно на верхних пластах обоих своих основных районов — нового и старого. Глубже 2 км не бурили, а большинство скважин имело глубину не более километра. На вторую пятилетку, однако, планировалось выйти на более глубокие пласты, доведя бурение до 3 километров, но на это не было выделено, ни средств, ни материалов и оборудования. В Бакинском нефтеносном районе положение было немногим лучше. Однако и здесь достаточных площадей для добычи разведано не было, а нужного количества скважин и в старых районах нефтедобычи не бурилось.