Через какое то время, уже почти под вечер, в палатке собралось всё руководство бригады, пригласили и профессора Кульчитского.
— И так товарищи, хочу вас всех оповестить, что мы должны придумать легенду нашего нахождения здесь в 1938 году.
Профессор зашевелился.
— Я думаю, вы правы, мы должны предстать как единая команда, иначе нас растащат по углам, а потом, и пристрелить могут. Те знания, что мы имеем очень опасны для многих людей в руководстве страны. Вот не дай бог кто то ляпнет про Хрущева или Брежнева, а Сталин возьмет да и арестует Хрущева. Вы представляете как испугаются остальные члены ЦК, вдруг мы и про них что не будь скажем, мы сейчас для всех враги пострашнее мирового капитализма.
— Да-а, протянул Петровский — эти товарищи подумают, что мы вот так вот запросто сможем оговорить любого неугодного, и тогда вся эта свора накинется на нас как собаки на медведя.
— Так что делать, то? — спросил Зинченко — предлагайте, будем думать как самим выжить и людей наших спасти.
— Да, что там думать, надо дурку включить, типа мы ничего не знаем и ничего не слышал — ответил с грустью замполит полковник Иванов — вот ты Николай Иванович и профессор Кульчитсякий во всём виноваты, а мы не при делах.
— Поясни.
— Ну, скажи Сталину, что у тебя секретный приказ Путина, да хоть Трампа или этого, как его там, секретаря ООН, похрен — отмахнулся Петровский — скажи, что получил личную задачу от руководства страны под видом учений проникнуть в прошлое и разблокировать Ленинград, спасти жизни сотни тысяч минных жителей. Деталей этой задачи кроме тебя и профессора никто не знает.
— А если скажем нам не поверят и допросят с пристрастием? — спросил замполит.
— А если тебя будут допрашивать, то говори правду, что ничего не знаешь, мол, задачу получал лично Зинченко, а этого профессора вообще первый раз видишь.
— Нет, это не выход — отмахнулся Зинченко — мы должны четко очертить красные линии, любое задержание людей из руководства бригады, даже отрытие оперативного дела против любого члена руководства бригады, мы будем считать как работу на спецслужбы врага, с целью срыва выполнения поставленной задачи и мы оставляем за собой право на ликвилацию агшентов империализма любым известным нам способом.
— А как же остальные? Там почти 8000 человек — Иванов показал рукой на полог палатки — там не 8000 тысяч человек.
— Ты Анатолий Сергеевич мать Терезу не включай — зашипел начальник штаба — за каждым не уследишь. А если не дай бог, кто-то начнет критиковать Сталина, а ты по глупости душевной походатайствуешь за этих людей, то даже сам оглянуться не успеешь, как в лагерях лес валить начнешь.