Следователь сухо и по-деловому вел допросы. В большей степени его интересовали два момента. Мое нахождение в немецком тылу, что я там делал, а также где находился в момент бегства второго пленника. То, что получил врачебную помощь и находился в немецком госпитале, я скрыл, рассказывая, что прятался от немцев и шел двое суток к деревне, где жил староста – партизанский связной.
– Насчет побега пленного могу сказать только то, что говорил раньше. Так как нас обстреливали со всех сторон, я лежал, как и все, лицом в снег.
– Вы, опытный разведчик, так себя вели?! Не верю!
– Не верите мне, товарищ лейтенант, спросите у других товарищей. Все они тоже опытные разведчики.
– Спросили и знаем, что вы неоднократно вели дружеские беседы с гитлеровским подполковником, который каким-то образом сумел сбежать. Нетрудно свести эти два факта вместе. Или вы так не думаете?
– Слово «неоднократно» здесь не проходит, так как мы с ним говорили только два раза. И говорили с ним только о французском Лувре и о картинах.
– О чем? Каком-таком лувре?
– Лувр – это художественный музей в Париже.
После моих слов лейтенант ожег меня злым взглядом. Шибко умный? Ничего! В его глазах читалось: дали бы мне тебя обработать по-настоящему, часа так на два, и ты бы у меня в ногах валялся, прощения просил со слезами на глазах!
– И вы дважды говорили с ним о его посещении музея?! Да это просто смешно!
– Мы говорили с ним о картинах и художниках.
– Ах, о картинах и художниках?! Ну, тогда понятно, – с издевкой произнес следователь. – Тогда мне интересно знать, почему вы в таком случае не стали разговаривать с фон Клюге?! Хотя бы о тех же картинах.
– Зачем? Чтобы вы меня сейчас спрашивали: о чем я говорил с немецким военным разведчиком?
Я улыбнулся, а лейтенанта просто перекосило от злобы.
– Не рассуждать!! Отвечать только на поставленные вопросы!! – заорал он.
Я промолчал, продолжая улыбаться. В этот момент в барак зашел Васильев.
– Идет допрос!! Выйдите, младший лейтенант!! – заорал на него выведенный из себя следователь.
– Мне что, свои папиросы даже забрать нельзя? – спокойно спросил он.
Следователь понял, что зашел несколько далеко, и поэтому уже спокойнее сказал:
– Васильев, забирай свои папиросы и проваливай! Видишь, я работаю!
Тот неспешно подошел к своему топчану, достал из-под подушки пачку папирос, потом повернулся к следователю и сказал:
– Что ты работаешь – не вижу, зато слышу, – после чего пошел к двери.
Дверь за младшим лейтенантом закрылась. Следователь с минуту смотрел на раскрытую папку с бумагами, потом помял несколько раз руками лицо и сказал уже спокойным голосом: