На следующее утро я прибыл со всеми бумагами в Первое Управление НКГБ СССР или Управление внешней разведки. Дежурный, внимательно посмотрев на документы, сначала сверил мою фамилию со списком, лежавшим у него на столе, и только потом отправил меня в отдел кадров. Мне там дали ворох анкет, которые я только начал заполнять, как прибежал какой-то сержант. Уточнив мою фамилию, он сразу потащил меня по этажам наверх. Мы вошли в приемную и, пройдя мимо нескольких офицеров с папками, сидевших в ожидании приема, остановились у письменного стола, где сидел капитан-порученец и что-то писал. Стоило нам подойти к его столу, как капитан поднял голову. Сержант только вскинул руку к козырьку и собрался докладывать, как дежурный офицер коротко бросил ему:
– Свободны, сержант.
Скользнув по мне ощупывающим взглядом, порученец уточнил:
– Лейтенант Звягинцев?
– Так точно!
– Проходите, лейтенант. Вас ждут.
Я открыл дверь и вошел. В глаза сразу бросился большой портрет Сталина, висящий на стене, в массивной раме. Под ним стоял большой письменный стол, к которому примыкал стол для заседаний, по обе стороны которого стояло по три стула. Один из них сейчас занимал плотно сбитый мужчина с крупным, солидным носом и бурыми, прокуренными усами. Хозяин кабинета, обладавший несколько грубыми чертами лица, смотрел на меня цепким прищуренным взглядом уверенного в себе человека.
Вызов к руководителю внешней разведки не известного никому лейтенанта был для меня по меньшей мере неожиданным. Уже потом я догадался, что такому приему был обязан предварительному звонку Лаврентия Берии.
– Здравия желаю, товарищ комиссар государственной безопасности третьего ранга. Лейтенант Звягинцев прибыл для прохождения дальнейшей службы!
– Проходите и садитесь, лейтенант Звягинцев. Для начала давайте я вас сразу познакомлю. Майор Карпов Вячеслав Иванович. Он будет какое-то время курировать вас, лейтенант. Он же обрисует задачи, стоящие перед нашим управлением. Мне же просто хотелось поговорить с вами. Узнать, что вы за человек. Расскажите о себе.
Для изложения автобиографии и службы в армии мне хватило десяти минут.
– Со второго курса института ушли?
– Так точно.
– Доброволец. Очень хорошо, – неожиданно похвалил он меня. – Награды сами за себя говорят. И три иностранных языка. Немецкий, французский и английский. Отлично. Как вам, Вячеслав Иванович?