– Сначала проверю, а потом уже выскажу свое мнение, товарищ комиссар, – рассудительно ответил ему майор.
– Вот и забирайте его, – закончил нашу встречу хозяин кабинета. – Проверяйте. Инструктируйте. Вводите в курс дела.
В кабинете майора была открыта настежь форточка, несмотря на приличный мороз, не опускавшийся ниже пятнадцати градусов последние две недели, вот только это не придавало особой свежести атмосфере кабинета. Казалось, что каждый сантиметр этого помещения, от пола до потолка, источает ядреный табачный дух. Не успел он сесть за стол, как сразу выдвинул ящик, достал початую коробку папирос, потом покосился на меня и спросил:
– Куришь?
– Нет.
– Вот и хорошо, – заключил майор, после чего закурил, пару раз хорошо затянулся, выдохнул дым и продолжил: – Я с Гражданской курить начал. Несколько раз бросал, но так и не смог. Ладно. Это к делу не относится, а теперь давай, лейтенант, излагай мне все снова и очень подробно. Так сказать, все основные факты автобиографии.
После моего рассказа майор некоторое время задумчиво молчал, куря уже четвертую папиросу подряд.
– Студент. Комсомолец. Доброволец. Партизан. Диверсант. Орденоносец, – начал наш разговор с перечисления майор. – А еще, возможно, будущий сотрудник нашего ведомства. Вроде все правильно. Вот только одно мне непонятно, Звягинцев: почему ты до сих пор в партию не вступил?
Я сделал вид, что замялся, потом сказал:
– В партизанах, товарищ майор, было не до того. Уверенности не было. Ведь я там только учился воевать. Все боялся, вдруг где-то ошибку допущу, а мне товарищи потом скажут: мы ему доверие оказали, в партию приняли, а он нас подвел. Потом, когда попал в группу подполковника Камышева, наш парторг Мирошниченко говорил со мной о приеме в партию, но, честно говоря, я не торопился с этим. Все считал, что слишком мало сделал, чтобы заслужить звание коммуниста. А потом… группа погибла.
– Хм. Ясно. Потом ты избил двух стоящих выше по званию офицеров, и тебе, Звягинцев, уже было не до вступления в коммунистическую партию. Как говорил мой отец: не до жиру – быть бы живу. Только вот что мне интересно. Судя по всему, ты, лейтенант, выглядишь как человек, не теряющий головы в опасных ситуациях. А тут что? Кровь в голову ударила?
– И на старуху бывает проруха, товарищ майор. Так говорит мой отец.
– Что ж, от ошибок и случайных порывов никто не застрахован. Тебе сколько лет, Звягинцев?
– Двадцать лет и четыре месяца, товарищ майор.
– Может, твоя молодость и сыграла с тобой злую шутку. Первый день отпуска. Расслабился. Ладно, это дело прошлое. Теперь вопрос по существу. Хорошо стреляешь?