– Хорошо, товарищ майор. Также неплохо владею ножом и знаю приемы рукопашного боя.
– Радиодело знаешь?
– Нет. Мое – это мост взорвать или часового снять.
Я ожидал и дальше подобных вопросов, но майор вдруг неожиданно спросил меня на беглом немецком языке, где ему найти женщину по имени Вильгельмина Годфрид, которая должна жить на этой улице. Я сразу включился в игру и ответил ему, что такая женщина у нас не проживает, а затем поинтересовался, не имеет ли он в виду Аннели Годфрид, известную всему району шлюху. Майор хитро усмехнулся и задал новый вопрос. Какое-то время, минут пятнадцать, мы с ним говорили на немецком языке, пока он не сказал:
– Язык вроде знаешь. Французский и английский языки на таком же уровне?
– Французский более-менее. Английский хуже.
– Но объясниться сможешь?
– Да. Я пойму и меня поймут.
– В общем, для себя я все уточнил, а сейчас иди и оформляй документы.
Я вскочил.
– Разрешите идти?!
– Иди.
Спустя несколько часов, потраченных на заполнение анкет и оформление документов, меня снова направили к Карпову. На этот раз сесть он мне не предложил, а, наоборот, сам встал.
– Лейтенант Звягинцев, вы получаете направление в западноевропейский отдел. Кто, что и зачем, вам объяснит ваш непосредственный руководитель. Вы с ним встретитесь завтра утром. Теперь слушайте и запоминайте: вам предстоит подъехать…
Условия и обстановка в разведшколе оказались чем-то схожими с загородным санаторием. Школа размещалась в лесу в трех добротных деревянных двухэтажных домах. Помимо них было несколько деревянных строений для подсобных нужд. Территория была огорожена высоким забором. На верхнем этаже дома располагались пять спальных комнат, душевая и туалет, на нижнем – два учебных класса и столовая. Спальные комнаты были сравнительно большие. В них находились два стола для занятий, две кровати и два шкафа для одежды. Перед кроватями – коврики.
Военную форму и оружие мне пришлось сдать в первый день нашего приезда. Вместо этого я получил добротное пальто, зимнюю шапку, костюм, ботинки и три рубашки. Свою настоящую фамилию и какие-либо автобиографические данные категорически запретили называть кому-либо из курсантов и преподавателей. Вместо этого я получил новое имя и фамилию. Коля Казанцев. Даже спецпредметы, которые мы изучали, имели не названия, а шифры: СП-1, СП-2… Общение друг с другом нам разрешалось, но только на посторонние темы. Когда мне сказали, что обучение будет длиться год, то я возликовал в душе. Не успею закончить учебу, как войне через пару месяцев придет конец.
«Хм. Есть шанс, что попаду за границу. Впрочем, не буду загадывать».