— Здрав буди, — сразу с места в карьер, рванул он, — Ты что ль, струг дальноходный ищешь?
— Я, а откуда информация?
— Так это… приказчик Тихон поведал, повезло тебе, братец, есть у меня такой, только дороговато будет, так как для самого воеводы делался, — сказал корабел и с важностью поднял вверх указательный палец.
— Ну, раз так, то давай сперва глянем, а там и о цене рядиться будем, — с ухмылкой ответил я, уж больно комично тот выглядел в своей важной значительности.
Мы направились к здоровенному амбару, по дороге мастер поведал историю корабля:
— Значится так, воевода по весне пришёл и говорит — ты Николай в наших краях, из корабельщиков самый справный, я ему — есть такое, он мне — вот и сделай-ка дружок струг, не большой, но быстрый, для речной разведки. Задатка, я дурак не попросил, а как пришло время, так в казне денег не оказалось. Воевода, конечно, говорит — потом мол отдаст, только я, не единожды будучи учёным — сильно в том сомневаюсь.
С учётом пожеланий заказчика в итоге получилось непонятно что — то ли струг, то ли малая ладья, но однозначно доброе судно, да что там говорить — смотри, — на этих словах мастер распахнул приоткрытые ворота, и перед взором предстала красавица яхта.
Глянув на Анику, я заметил, как загорелись его глаза, ещё бы: восьмиметровый корпус в поперечине был метра два с половиной — три, просмолённые бока поблёскивали чернотой, мощный киль внушал уважение и дополняли картину свидетельствующие о быстроходных качествах стремительные обводы бортов. Я сразу влюбился, однако вида не показал и, оттеснив мальчишку, дабы он своим видом и глупой улыбкой не выдал хозяину наш настрой, принялся разглядывать судно. У корабля имелось три пары вёсел да небольшая кормовая надстройка, мастер почему-то обозвал её чердаком, а вот мачта отсутствовала, о чём я сходу у продавца и спросил.
— Мачта есть, как не быть, внутри лежит, да и парус не обычный — квадратный, а заморского крою — треугольный.
— Так её же не спускали ещё, вдруг потонет, — потихоньку начал я торговаться.
— Спускали, спускали, летит как стрела, весь город собрался на такую диковинку посмотреть. Воевода велел месяц её придержать, пока он средства, так сказать, не сыщет. Уж два прошло — теперь я вправе делать с ней что хочу, — завершив мысль, Николай вновь торжественно поднял свой перст.
Подойдя к корме, он пару раз стукнул о борт и громко крикнул:
— Атанас, чтоб тебя, хватит дрыхнуть, покажи служивому лодку!
Сбавив тон, мастер пояснил:
— Подмастерье мой — грек, золотые руки, только пьёт, собака, нещадно. Купцы ганзейские были у нас года два как, пьяного его тут, то ли забыли, то ли бросили, с тех пор он перебивался случайными заработками, пока я его не приютил. Куда сбагрить — не знаю, руки конечно у поросёнка золотые, однако мороки с ним много, а вон выставить как-то не по-христиански. О!.. — вновь взмыл указательный палец, и корабельщик выдал, — Может, тебе он сгодится? У вас кормчий-то есть? Атанас в этом деле шарит.