Про пушку я решил промолчать — сюрприз будет.
— Спать, пожалуй, отправлюсь, устал очень, — вставая из-за стола, закончил я.
— Завтра на обедню пойдёшь? — задал очередной вопрос дед.
— Нет, не могу, с утра дел много и это… мне деньги будут нужны, так что не обессудь, выдай, — озадачив старика ответом, направился к выходу. По пути взял у хозяина миску с тёплой водой и под недоумённые взгляды товарищей, вышел. Достигнув горницы, развёл в воде селитру, добавив в плошку щепотку серы, тщательно перемешал. Напитав полученной смесью пеньковую верёвку, да разложив её сушиться, разделся и забрался на печку.
"Чего это дед в храм собрался? Раньше за ним такого религиозного рвения не замечалось, ох, чую неспроста…" — промелькнула последняя мысль… и пришёл долгожданный сон.
— Поберегись… — крикнул я и над речной гладью раздался басовитый раскат пушечного выстрела, нос корабля окутал дым. Близко подступающие к берегу ёлки вздрогнули, и значительная часть изумрудной хвои осыпалась. Накатившая тишина, была всеобъемлющей, но после минутного ступора команда ожила и загомонила.
— Эх ты! Можно я, можно я, ну пожалуйстааа… — тараторил, прыгающий вокруг орудия, Аника.
Глянул на учителя, увидел довольную физиономию, заметил одобряющий кивок, и уже готовлю пушку к очередному залпу.
В итоге: каждый сделал по выстрелу, даже дед, а я дважды. Кованая станина выдержала испытание, работало всё на твёрдую четвёрку. Пушка стреляла, хоть и не далеко, зато мощно, на тридцати метрах рассеивание картечи составляло пять метров в диаметре, на пятидесяти восемь, однако убойная сила несколько падала.
* * *
Накануне отплытия, никаких снов я не увидел, а так надеялся. Отшвартовались мы ближе к обеду, и до темноты наш косматый капитан нещадно гонял всю команду: "Ох, и тяжела ты — работа моряка…" — повезло только деду, его Атанас не тронул. Тот сидел на носу корабля рядом с Беляшом и, смотря на наши неумелые потуги, посмеивался. В конце концов, ватага распределилась следующим образом — мы с Халом на вёслах, мальчишка на парусах, ну, а капитан, как положено — на руле. К вечеру болела спина, ныли руки, а мозоли образовавшись уже слезли. После очередного манёвра Атанас, удовлетворённо кивнув, констатировал:
— Более-менее, через недельку будет приличная команда.
Струг на парусах шёл довольно-таки резво, нам ещё бы четыре гребца, и вообще — не угонишься. Хотя по течению, да при боковом, но попутном ветре, вёсла были ни к чему разве, что при поворотах-разворотах хорошо помогали, однако злобный капитан вымотал всех преизрядно. Заночевали прямо на реке, нас с татарином пожалели как наиболее пострадавших и на ночную вахту не выставили. Перекусив захваченным из Ивановой харчевни сухим пайком, я еле добрался до каюты, положил голову на душистый травяной тюфяк да моментально вырубился. Снов опять не было, а вот на утро имело место неожиданное пробуждение — Беляш, поросёнок такой, обмуслякал все щёки.