Небрежно поклонившись подошедшему, того приветствую:
— Здравствуй воевода — звал меня? — после непонимающего взгляда, поясняю, — По поводу лошадей просили зайти…
Подняв недоумённо брови, богатырь изрекает:
— Однако, нагловат ты — мил человек, чей будешь?.. откуда у нас появился?.. не поделишься ли с честным народом, где раздобыл таких чудесных коней?.. — задаёт он серию вопросов и, хмыкнув в бороду, обводит многозначительным взглядом подошедших дружинников. Люд заинтересованно загомонил, и придвинувшись ближе, окружил нас плотным кольцом.
— Отчего не сказать, охотно, не местный я, обычаев ваших не знаю, уж извини, коль, что не так, — оправдываясь, совершаю низкий поклон, — "От меня не убудет, а местному руководству должно быть приятно".
— Забыли — давай рассказывай, — чуть подобревший воевода, вновь поднимает вопросительно брови.
— Человек я сам свой, пришёл с Матрики, путь держу — на Урал, здесь проездом, коней добыл в честном бою. Напали на меня двое — пришлось защищаться, так и получилось… — заблаговременно покопавшись в дедовых знаниях, выдаю приготовленную версию.
— Тмутаракань? — удивлённо произнёс богатырь, старинное русское название обозначенного мной места, — Далече будет, а что тебе понадобилось на Урале? край там дремучий, да и народец дикий.
— Человека ищу — родственника, — ничуть не краснея, продолжаю врать.
— Знаешь чьи кони? — воевода возвращается к сути.
— Недавно узнал, но вины за собой не вижу — я защищался.
— Опиши ка мне их, может — не те то людишки, что полагаю.
— Похоже, что те — хитрая усатая морда да старый шрам с пол лица — это как я понял — Касим-хан, другой — здоровенный бугай с глазками в кучу, мне сказали, что воевода его — Григорием звали.
— Так, как же ты с ними управился? Извини, но хлипковат ты для этого…
— А, испытай! — рву с места в карьер.
"Мужики суровые, с ними нужно по-ихнему — где наша не пропадала? Справиться должен — лишь бы в соперники не определили шустрого татарина…" — промелькнула мысль, и как сглазил.
В разговор вмешался именно он:
— Воевода, дозволь. Касим приходился всё же мне родственником, — сверкнув глазами, цедит воин сквозь зубы. — И пусть, оружие будет ратным, оно и скажет, что не мог чужак в честном поединке справиться с лучшими бойцами Касимовского ханства.
Вояке на вид — лет тридцать, его поджарое, тренированное тело выгодно контрастирует с моим. Впрочем, за неделю пребывания тут я начал приходить в былую форму — живот спал, мышцы налились силой, однако — до совершенства ещё далеко.
— Добро, — кивнув татарину, воевода задаёт мне вопрос, — Щит будешь брать?