– Я нет. Я очень конкретно замужем, так что тебе тут ловить нечего. Просто подумала, вдруг нашей Нине этакий свободный мужчина пригодится, раз ноги у него не колесом и зубы не кривые.
– Ещё чего! – фыркнула Нина. – Мне никто не нужен.
– Ты б помолчала, что ли, – рыкнула на неё Центральная, – а то не ровен час договоришься.
– Что вы имеете в виду?! – возмутилась Нина.
– А ты глянь вокруг, сколько девок несчастных. Маются, бедолаги, кто одна одинёшенька, кто замужем за мудаком каким, считай всё равно одна. А всё почему?
– Почему? – поинтересовался Игнат.
– Говорят много.
– Это как?
– Вначале было слово! Вот как. Сидит такая, вся из себя и провозглашает, мол, все так живут, счастья нет, любви не бывает, только в кино и книжках, или ещё, мол, ей никто не нужен, ей и одной хорошо. Врёт, зараза! Добро б окружающим врала, окружающим на неё наплевать и забыть, она ж себе дура врёт! А как скажешь, ведь так оно и будет исполнено! И слово, мальчики и девочки, оно не воробей.
– А мужчины чего говорят? У них, отчего неприятности?
– Да то же самое говорят, только на мужской манер. Все бабы дуры, думаешь, откуда взялось? Так чего потом удивляться, что женился на дуре, и она тебя своей дуростью до печенок достала.
Игнат тяжело вздохнул, и Нина поняла, что Центральная сейчас говорила что-то очень ему близкое.
– Так что, Ниночка, никогда не бойся говорить вслух, чего хочешь на самом деле. И себя не обманывай.
– Легко сказать.
– А ты попробуй. К примеру, замуж хочешь?
– Как вы узнали, что я не замужем?
– Никак. Предположила. А ты замужем?
– Была.
– Ну, отвечай, ещё раз замуж хочешь?
– Так как раньше, точно не хочу.
– А как хочешь?
Нина зажмурилась, хотя в лифте и без того было темным темно, в мыслях пролетели все её мечты о красивом муже, тумбочке с деньгами, красивом доме, камине, ковре, и сексе на этом ковре. Нет, не то. Она даже головой помотала.
– Хочу, чтоб хорошо было, весело, чтоб хотелось идти домой, нет, бежать.
– Вот. Будет, попомни моё слово. Пойду, узнаю, как там с ремонтом. – Центральная чем-то зашуршала, и лифт погрузился в тишину.
– А она совсем не страшная, – прошептал Игнат Нине в ухо.
– Да! – Нина хотела ему рассказать про своего друга и советчика психотерапевта, но тут он поцеловал её в шею. У Нины закружилась голова, она обернулась к нему и… И никто никогда не целовал её так. Стало жарко и трудно дышать. Тут вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал.
Игнат помог Нине встать, подпихнув её снизу. Затем сам вскочил на ноги. Встав, Нина поняла, что шутки насчёт туалета в углу были не лишены основания. Ещё немного и она бы точно описалась. Вот это была бы романтика. Да и сейчас ей уже стало совсем не до поцелуев. Лифт остановился на её этаже, она стремительно выскочила, Игнат, было, последовал за ней, но она отпихнула его назад в лифт и кинулась к своей квартире. Открыла дверь и, не снимая сапоги и пальто, под подозрительным взглядом Сони промчалась в туалет. Только на горшке к ней вернулась способность соображать. Вот, что он теперь про неё подумает? Решит, что дура. Точно! Ещё одна дура на его голову. Ясно же, что его бывшая именно дура. Конечно, он выглядел занудой, когда расспрашивал её, почему она ставит машину кое-как, наверное, пытался понять, не дура ли она. Ага! А если б она описалась у него на глазах? Тоже ничего хорошего. Надо непременно завтра ему всё объяснить. И как она только не догадалась узнать его номер телефона? Или хотя бы номер квартиры. Хотя, зачем ей номер квартиры? Явишься туда, а там жена. Всю ночь, несмотря на принятый «пион», Нина ворочалась на своём матрасе, прикидывая так и этак, как лучше объяснить принцу своё неподобающее поведение.