Гаврош сидела в углу, какой-то человек в спортивной куртке объяснял, как надо будет действовать, показывая движения боксера кулаками.
Она кивала, но казалось, что у нее зреет какое-то свое решение.
Желваки быстро двигались, выдавая внутреннее напряжение.
Зал ревел, жаждая крови, организаторы бегали, махая руками и призывая зрителей орать еще больше.
Солистка «Рефлекса» и Гаврош разошлись по своим углам, потом рефери подозвал их в центр.
После короткого инструктажа девчонки встали в стойку и ударил гонг.
Они стали кружить по рингу, робко сближаясь и даже нанося редкие удары.
Жажда крови заполняла все пространство. Ее свирепая морда зловеще отражалась в лицах зрителей.
Барабаны загрохотали во всю мощь. Еще секунда, и эмоция захлестнет ринг и двух девчонок, превратив их в сумасшедших боксеров, молотящих друг друга по лицу.
Гаврош неожиданно опустила руки и остановилась. Блондинка сделала пару шагов в сторону, потом тоже опустила руки в боксерских перчатках. Гаврош сделала ей шаг навстречу, потом подошла еще ближе. Блондинка не ожидала такого развития и тоже сделала шаг. Гаврош неожиданно подошла вплотную и стала что-то шептать ей на ухо. Публика замолкла. Повисла напряженная тишина. Так или иначе, энергия была здесь, она висела в воздухе туго скрученным жгутом, готовясь в любой момент выплеснуться на зрителя.
Гаврош вдруг скинула первую перчатку, потом вторую. Блондинка поступила также. Потом они просто стали ходить по рингу.
Зал дернулся, но дело было сделано. Злоба, минуту назад захлестнувшая зрителей, неожиданно испарилась, и стало ясно, что драки не будет.
Рядом со мной маленький лысый человечек суетливо бегал взад-вперед, звоня кому-то по телефону. Он был в бешенстве и брызгал слюной, отдавая какие-то команды.
Наверное, организаторам хотелось бы большего, но заставить Гавроша плясать под свою дудку, ей-богу, еще никому не удавалось…
После, монтажом, попытались все как-то скроить, но вышло все равно нелепо.
С поэтом у тебя всегда есть что-то общее.
Даже если ты об этом еще не знаешь.
Общий знаменатель я нащупал года через три.
Совершенно случайно, лишь внешнее его проявление.
Мы шли по Петроградке на студию Пятого канала, где должно было состояться очередное предконцертное интервью.
Увидев в витрине детского магазина классическую деревянную игрушку с длинным носом, я признался:
– Знаешь, у меня в детстве была кличка «Буратино».
– Знаешь, у меня тоже, – ответила она.
– Да ладно, – не поверил я.
– Честное слово, – сказала она.
Мы переглянулись, но каждый предпочел промолчать.