– А в детстве ты сразу мчался ко мне под одеяло… – шёпотом заговорил Кир, изображая мамин голос. – Милый маменькин малыш!
Я шутливо пихнул его в плечо так, что он перекатился на спину и продолжил смеяться. Я видел, как от смеха поднимались плечи. Новая вспышка на секунду выхватила наши лица из темноты.
– Все в детстве боялись грозы, – невозмутимо возразил я, сжимая губы, чтобы не засмеяться.
– Я вот совсем не боялся.
– Ну конечно!
– Разве только совсем чуть-чуть…
– Чуть-чуть? – я скептически выгнул бровь.
– Ладно-ладно, признаюсь, я тоже боялся. Но это секрет! Только попробуй кому-нибудь рассказать, и я…
– Что?
– А вот что!
Боковым зрением я уловил движение, и в эту секунду длинные пальцы прошлись по рёбрам, щекоча. Я выгнулся, уходя из-под немного болезненных прикосновений, и стал беззвучно ругаться, молотя ногами по воздуху. Кир щекотал меня, и я всеми силами пытался не засмеяться и отбивался от рук.
Когда дверная ручка с тихим скрипом вновь начала поворачиваться, мы замерли, и липкий страх подкатил к горлу.
– Пронесло? – в узком проёме появилась голова Алисы. Чуть ниже я увидел голову Жеки и ярко-голубые волосы. Они выглядели забавно, и я улыбнулся.
Я нащупал на полу валявшуюся рубашку и снова накинул её, застёгивая пуговицы.
– Не то слово, – подтвердил кивком, не отрывая взгляд от чёрных пуговиц.
– Там дождь, – шёпотом добавила Жека.
– Да ладно? – наигранно удивился Кир. – Я думал, там апокалипсис начался. А это всего лишь дождь.
– Придурок, – заключила Жека. – Я к тому, что нужно переждать.
– И я знаю где, – заговорщицки произнесла Алиса.
Мы все внимательно посмотрели на неё. Алиса, удостоенная вниманием, гордо откинула прядь светлых волос с лица.
– Чердак! – добавила она.
Кир и Жека пошли за ней, тихо ступая на старые половицы, а я одёрнул Алису за руку.
– Нам нужен свет, – сказал я, пытаясь разглядеть в темноте выражение её лица. – Схожу за свечами, пока вы подниметесь наверх.
– Только тихо, – Алиса приложила палец к моим губам. – Не разбуди маму.
– Сейчас её разбудит разве что… – я задумчиво почесал затылок, растрепав вьющиеся волосы.
– Шелест денег? – тихо засмеялась Алиса.
– Или аромат дорогого мужского одеколона.
– Знаешь, что? – Алиса улыбнулась. – Никому не пожелаю таких детей, как мы!
– Гадкие-гадкие мы, – подтвердил я с ухмылкой. – Ну всё, я за свечами.
Мы молча кивнули друг другу и разошлись. В одной из пустующих комнат я отыскал старый сервант с сервизом. Сервант был громоздким, неуютным, с облупившейся краской: он стоял здесь, покрытый древней пылью, забытый и никому ненужный. Он достался нам от погибшей маминой сестры, мама сложила туда привезённый сервиз, но через несколько дней стеклянные полки рухнули, обрушив на дом звон осколков. Практически вся посуда разбилась, а битые хрустальные осколки до сих пор можно было отыскать под ковром или за таким же старым креслом. Ничто живое не задерживалось здесь, и мне самому не хотелось оставаться в этой комнате, хотя я не считал себя трусом.