– По… по… по… – Жека всхлипывала, а дымчато-серые глаза блестели от слёз. – Понимаете, мы… поссорились, я виновата перед ним и… очень волнуюсь, – она делала большие паузы между слов, касаясь пальцами кончика острого носа.
Я и сам почти поверил ей. Медсёстры, привыкшие к слезам и мольбам, оставались непоколебимыми как статуи в нашем саду. Хотя у тех пустые каменные глазницы выражали больше чувств, чем у апатичных женщин в белых халатах.
– Ну пожалуйста! – просила Жека, шмыгая носом. – Мне нужно знать!
И молчание ей было ответом.
– Вы убьёте меня, если не скажете! Я сейчас выйду отсюда и утоплюсь, вы ведь этого не хотите, да?
Жалостливый тон становился обвинительным. Безобидная плакса собиралась превратиться в мегеру. Для меня не стало бы удивлением, если бы вместо голубых прядей появились змеиные головы. Жека меняла тактику. Она делала несколько неуверенных шагов вперёд, после – назад, возвращаясь на место, и утирала слёзы ладонями. Эта мизансцена повторялась трижды, но так и не возымела отклика у придирчивых зрителей.
– Пожа-а-алуйста, – протянула она, спрятав в себе мегеру, и вновь стала безобидной. – Мне очень нужно…
Жека наступала, проверяя чувства белых ангелов на прочность.
Я наткнулся на скучающие взгляды медсестёр и понял, что добиться мы ничего не сможем. Я опустил голову, разглядывая швы между шахматных плиток, и улыбнулся. Отчего-то мне стало смешно, и я отвернулся, спрятав улыбку ребром ладони. Мой смех мог бы окончательно разрушить все напрасные старания Жеки.
Когда она порывисто прижала ладонь к груди, я всё-таки хохотнул и тут же получил упрекающие взгляды.
Нам удалось узнать только одно: бедняге наложили несколько швов. Сказанное казалось настолько очевидным, что мы вышли из больницы разочарованными. Жека утирала слёзы на раскрасневшемся лице, а я всё ещё улыбался. Возможно, со стороны мы выглядели странно – плачущая девушка и улыбающийся парень. Даже если удивлённые взгляды прохожих и останавливались на нас, мы не обращали на них никакого внимания.
– Зато мы знаем, что с ним всё хорошо.
По прямой улице мы вышли на окраину города. Нас окружали приземистые домики из красного кирпича с наглухо закрытыми ставнями. Люди старались спрятаться от жары любыми способами. Железные заборы отгораживали частные участки от длинной ленты тротуара. Вдоль аллеи росли деревья алычи. Они стояли настолько близко к домам, что их зелёные пушистые кроны касались крыш, образуя над нами теневые арки. Аллея, выложенная серым камнем, то блестела в лучах солнца, то пряталась в тени алычи. Стриженые кусты, обрамляя асфальтовую дорогу, тянулись под деревьями, а скамейки перед запертыми калитками домов пустовали. Цветочные клумбы пестрели лилово-оранжевыми пятнами на фоне травы.