Здесь, словно волны на море, поступали пациенты. То неожиданно подъезжали несколько «скорых», выгружая больных и заполняя весь этаж, то так же внезапно наступало затишье перед следующей волной.
В диспетчерской, куда я зашел, было суетно и шумно. Что, впрочем, не мешало спать свернувшись калачиком на продавленном диване кому-то из персонала.
Я попросил журнал «поступлений», раздобыл лист бумаги, ручку и уселся в углу, стараясь никому не мешать, да и к себе не привлекать внимания.
Открыв нужно число, я стал изучать списки больных, поступивших в эти сутки. Народу было много! Что-то около двухсот человек. Моя идея была в том, чтобы вычислить только тех, кто поступил не по «скорой помощи», а, как говорят у нас, «сам», «с улицы». Но Строганов жаждал узнать еще и судьбы всех поступивших женщин до пятидесяти лет. Не говоря о том, что по его словам, был еще один вариант: она поступила под чужой фамилией! – я постучал ручкой по толстому казенному журналу. – Это могло быть, если она поступала без сознания или в измененном сознании, тогда она, теоретически, могла быть под чужой фамилией… Ошиблись при заполнении истории болезни, перепутали документы… Всякое, конечно бывает, – подумал я и отвлекся, поскольку в окно диспетчерской стучал какой-то мужчина. На нем был темно-синий, солидного вида костюм, а на багровом лице – выражение крайнего недовольства. Из комнаты как раз почти все вышли, и я остался один. Впрочем, не считая спящего на диване.
– Когда мне окажут помощь? – гаркнул он мне. – Я здесь уже черт знает сколько торчу! Я больной! Что у вас тут за бардак? У меня гипертония!
Я не успел ему ответить, поскольку кого-то позвали в процедурную и он, опалив меня злобным взглядом, удалился. Но голос я его еще слышал – он спорил с кем-то из пациентов, доказывая, что он первый. Я вернулся к своим поискам, но ненадолго: в маленькое окошечко проникла еще более маленькая головка древней старушки, вслед за головой появилась дрожащая рука со стаканчиком, наполненным желтой жидкостью.
– Мочу куда сдавать? – как все плохо слышащие, она говорила слишком громко.
И снова я не успел ничего сообщить, как бабушку подхватили под руки и куда-то повели. Я вздохнул. Может, умыкнуть журнал и куда-нибудь спрятаться?
Итак. Allora. Если предположить, что она поступала без сознания, то обычные отделения не подходят. Нас интересуют или реанимации, или блоки интенсивной терапии. Я стал составлять список поступивших в эти печальные отделения, в том числе и в противошоковую палату приемного покоя, и в свою реанимацию. Тут-то в моем воображении и появился Строганов. Он склонился надо мной и хмуро произнес: «Доктор! Тщательный и скрупулезный поиск!» Я отогнал от себя призрачное видение и решил, что все-таки буду записывать только женщин, которые могли бы оказаться «нашей» Маргаритой! Хотя, вот поступила беременная с эклампсией… ладно, включу ее в список на всякий случай.