– Да куда уж мне! Я посмотрю?
Вячеслав подошел к большому полотну с почти законченной картиной и долго смотрел на обнаженную фигуру молодой женщины, раскинувшейся на постели. Приподнявшись на локте, она откидывала с лица копну пепельных волос. Непостижимый контраст между светло-розовым, словно фарфоровым телом и уродливой гримасой лица притягивал взгляд, не давал оторваться.
Гореславский плеснул себе коньяка и озадаченно нахмурил брови. Что-то не к месту он расхвастался – и пишу, мол, и рисую. Это что ж он перед сыном оправдывается? Еще не хватало…
– Пап, – тихо сказал Вячеслав, – это… удивительно. Глаза просто великолепны! Как ты это делаешь, я до сих пор не понимаю. Правильно я в архитектурный пошел. Тебя мне все равно не переплюнуть.
– Ну уж не льсти, – довольно улыбнулся Гореславский. – Ты отличный архитектор. Я вот не могу, как ты – рисовать, чертить, придумывать всякие штуки вроде потолка в моей квартире. У каждого своя стезя, сын. А насчет Юли не беспокойтесь. Она девочка добрая, ласковая и некорыстная. Так что завещание я переписывать не буду – все вам достанется.
– Пап, ты опять! – взмахнул руками Вячеслав. – Сколько раз говорил, – мне ничего не нужно!
– Это ты Марине скажи. Посмотрю, как она тебя отделает! Знаю, знаю – жена твоя спит и видит, как бы мое наследство к рукам прибрать.
– Папа, не начинай! Марину тоже понять можно. Она мать. И две девки на выданье. Это мы с тобой такие творческие личности, но кто-то же должен и о хлебе насущном заботиться?
– Что-то больно уж она чересчур этим хлебом озабочена. И как я проглядел? Видно же было, как она по квартире нашей ходила, какими глазами смотрела…
– А Юля твоя не так смотрела? – в голосе Вячеслава прозвучал сарказм. – Или ты хочешь сказать, что это у вас любовь с первого взгляда и твой статус никакого значения для нее не имеет?
– Имеет-имеет. Успокойся. Я не идиот. Но в отличие от тебя прекрасно все вижу и иду на это с открытыми глазами. Это ты пятнадцать лет живешь и думаешь, что у тебя жена ангел, а почему тебя в гости больше не зову не догадываешься?
– И почему?
– Да так… В тебя я верю. Почему-то ты у меня удачным получился – моя кровь! Потому и спокойно свою коллекцию оставляю. Знаю – не разбазаришь!
– Папа, ты тоже умеешь одной фразой выразить многое. То есть ты не ожидал, что сын у тебя удачным может получиться?
– Я реалист. Вот ты нормальный мужик, здоровый, не лодырь, не алкаш, не светский хлыщ, а дети у тебя… прости, господи! И что ты тут можешь поделать? Ничего! Ну и хватит об этом, – Гореславский жестом остановил сына, пытавшегося возразить, – давай лучше о делах нашего фонда поговорим. Это меня сейчас больше волнует.