А судно бойко бежало на всех парусах, и теплилась робкая надежда, что они проскочат странное местечко. Но, едва эта мысль родилась в голове Козыря, как ветер начал стихать. Он сразу почувствовал. Бородой. Она всегда безошибочно показывала силу и направление ветра.
Ветер стих и паруса обвисли. Холод исчез, будто и не было, зато тишина наступила такая, что стало слышно, как в груди бьется сердце, и легкие работают громко, словно кузнечные меха. Обычный разговор резал уши. Не сговариваясь, все перешли на шепот.
А когда пришла ночь, команда и пассажиры вышли на палубу. Никогда еще не видели они столько звезд. Небо светилось от их скоплений, но и это не было чудом. В неподвижных водах, как в зеркале, отражались мириады этих крошечных светящихся шаров. Пропала грань между водой и небом. Создалось стойкое ощущение, что корабль парит в черном бездонном космосе. Околдованные, люди не смогли уйти с палубы, где их и сморил сон.
Проснувшись, Ярих увидел Велиофанта. Он сидел на перилах и смотрел в воду. Ярих подошел к нему.
– Как тихо спят, – начал после паузы домовой, – Даже Козырь не храпит. Ты не находишь это странным?
– Ну, даже если ветер понимает, что нельзя шуметь…
Ярих и Велиофант молча смотрели на неподвижную воду.
Медленно, кряхтя и покашливая, тихо ворча о затекших боках, поднималась команда. Люди вставали и уходили к себе в кубрик, в каюты. Для них начинался обычный будний день.
– И что теперь? – вслух подумал Ярих.
У Козыря, проходящего мимо и услышавшего его, ответ нашелся вполне логичный.
– Штиль, мертвый штиль. – И слова эти были какими-то нехорошими, и он сам мрачен, – Идите, займитесь чем-нибудь, успеете еще, налюбоваться.
* * *
Напугав капитана рассказами о злокозненной каюте несостоявшегося писаря, Велиофант, по сути, выхлопотал себе отдельный кабинет. Место, где его не беспокоили. Он с удовольствием читал в тишине, предавался размышлениям и вел корабельный журнал – сам напросился. Но утруждал себя лишь тем, что диктовал нужное Лиарне или Яриху. Это был единственный способ заставить детей заниматься грамматикой и каллиграфией. Потому что отсутствия у детей занятий Велиофант, как ученый, допустить не мог.
Первый день штиля, для лиц в первый раз плывущих на корабле не особо отличался от всех остальных. Разве что капитан приказал перейти на режим экономии воды. Это означало, что мужская часть команды будет умываться теперь морской водой, а дамам придется обходиться без ванн. Но это было пустяками по сравнению с хмурыми, окаменевшими лицами бывалых моряков, глядя на которые становилось страшно, и возникала подозрительная мысль, что они наверняка знают то-то ТАКОЕ… и молчат только из жалости.