Я быстро схватила Константина за руку и слегка скосила глаза. И в следующее мгновение мы уже стояли посередине моста, а ничего не понимающая парочка оказалась где-то далеко, на том берегу.
То есть… это я стояла посередине моста – ровно на том месте, где до сих пор стоял неизвестный мне молодой человек. Константин занял место незнакомой девушки. Но она в момент переноса перевесилась через перила. Поскольку мой спутник в ту секунду стоял прямо, он очутился просто на перилах. От неожиданности и изумления он дернулся, выпуская мою руку – и полетел вниз.
Время как будто замедлилось, когда я кинулась к перилам и перегнулась через них, следя за тем, как, нелепо раскинув руки, летит вниз тот, кто всего лишь хотел проводить меня до дома. Одно я понимала точно: ему не выжить. Слишком высоко. Неважно, умеет ли он плавать. Он разобьется от удара о воду. Он погибнет – просто потому, что хотел меня проводить, потому что я такая пьяная дура и еще…
Я выпрямилась, еще раз посмотрела вниз и слегка скосила глаза. Всего одно мгновение после этого, запрокинув голову, я видела высоко над собой перила моста и фигуру человека, стоящего на нем. Кажется, Константин что-то кричал.
Удара почти не было – ведь я-то падала с небольшой высоты. Просто разом стало мокро и холодно. Вся беда в том, что за три с лишним сотни лет своей жизни я так и не научилась плавать. Побарахтавшись не более нескольких секунд, я сразу начала захлебываться. И очень скоро вода оказалась не только со всех сторон, но и над моей головой.
Надо грести? Кажется, надо грести. Но куда? Я перестала понимать, где верх и где низ. Меня накрыла паника.
В ушах зашумело. Легкие начинало жечь. Кажется, я все-таки не стану той, которая снимет проклятие.
Где-то в глубине души я ведь всегда это знала, не так ли? Знала и понимала. И даже принимала отчасти.
Я всегда понимала на самом деле, что собственную судьбу мне не переломить. Ведь сколько до меня пытались! Пытались те, что не мне чета. И раз за разом терпели поражение, одна за другой.
Я только надеялась всегда, что смогу – не остервенеть, не озлобиться. Быть – другой. Не такой, какими все они стали. Остаться – той, кем я всегда была.
Да, мне плевать на все на свете, и на собственное разбитое сердце – тоже. Всегда – разбитое. Я всегда готова склеить его по кусочкам и идти дальше. Идти с бесшабашной улыбкой, нелепо размахивая руками и с хохотом вспоминая все то, чего уже не вернешь. В вечной надежде на что-то, что никогда не сбудется, но – с улыбкой. Рассказывать дурацкие истории даже о том, что причиняет боль. Истории – прекрасный способ обратить в шутку собственную жизнь.