– Меня Тася зовут, Таисия, – девчонка протянула покрытую мелкими царапинами руку сквозь ромбик сетки.
– Дурацкое имя. – Тимка отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– А тебя Тимофей зовут. Мне бабушка сказала. Тоже имя для старика. Вот.
– Что?! Да ты…! – Тимка обернулся, пытаясь сдержать возмущение. Но снова Тася улыбнулась, и ему расхотелось ругаться.
– У нас малины много. Нам столько не нужно. Хочешь, иди сюда, будем вместе собирать.
Тимка хмыкнул и раздраженно повел плечом.
– И желтая у вас есть?
– Угу, вон там, пять кустов, видишь?
– Ну, тогда ладно.
Тимка пошел к камышам, туда, где заканчивалась сетка. Он легко переступил невидимую черту, разделяющую их двор от соседского.
Малина у соседей и правда оказалась хороша. Тимка с Тасей сосредоточенно занялись делом. Тимка краем глаза следил за Тасей. Теплый, почти горячий ветер опалял ее бледное лицо, солнце пекло в макушку, но она продолжала улыбаться. Тихо-тихо она шептала себе под нос:
– Иди ягодка, иди, моя хорошая. Это меня бабушка так научила, Тим. Если ягодка сама идет в руки, если кустик готов тебе ее отдать, то это спелая ягодка. В ней само солнце.
Пахло зеленью и раздавленными ягодами, от куста к кусту сновали стрекозы, и Тася то и дело прижимала ладошку к груди, словно стараясь поймать там дух самого лета.
– Эй, а почему ты ешь их сразу? – Тима задумчиво следил за странной девчонкой.
Тася кидала в рот ягоду за ягодой.
– С куста ведь вкуснее, разве нет? – пожала плечами она.
– Не мытая ведь. Заразиться чем-нибудь можно.
– Ну и пусть, – Тася отправила в рот целую пригоршню, и вокруг губ ее выступил розовый сок.
– А если камашку съешь какую-нибудь?
Тася рассмеялась.
– Я заметила, что все насекомые здесь делятся так смешно: те, что с крылышками – мошкара. А те, что ползают – камашки.
Тимофей хмыкнул: он никогда этого раньше не замечал, но все так и было.
– Ты здесь вырос? – неожиданно серьезно спросила Тася.
– Ну, да. – Тиме почему-то стало неловко.
– Вот поэтому ты как слепой. – Девчонка пожала плечами и пошла в сторону яблонь, раскинувших ветви возле дома.
– Эй, подожди, эй! – Тима кинулся следом. – Чего это я – слепой?
Но Тася уже его не слушала. Она склонилась над широкими листьями и взвизгнула от удовольствия:
– Ой, посмотри, какой миленький огуречик!
– Пф. Маленький, горбатый, весь в пупырках.
– Как твой нос, – Тася гневно сверкнула глазами.
Тимкаа задохнулся от возмущения, а девчонка, надменно хмыкнув, ушла в дом.
Тимофей задумчиво почесал макушку и слегка пнул носком огурец.
– Кяк твой нось… – покривлялся он в сторону соседского дома.