– К-к-концерт окончен, – тихо сказал он, соскользнув с высокого стула.
Ника догнала его возле служебного выхода из бара. Она так смеялась, что по щекам ее текли слезы.
– Д-д-девушка, я н-н-не понимаю, что такое? – парень, покрывшись красными пятнами, лихорадочно шарил в карманах толстовки.
– Ну, нет, так не бывает! – Ника, наконец, успокоилась и помогла парню найти очки. Она сама водрузила их ему на нос. Музыкант-заика-однокурсник отшатнулся к стене. Он испуганно смотрел на Нику, словно узнала она его самую страшную тайну. А может, так оно и было.
– Почему ты в кафе не поздоровался?
– Я… я очень злюсь, когда меня отвлекают. П-п-прости, – парень потер переносицу.
– Ты не заикаешься, когда поешь.
– Так бывает.
– А почему на сцене не носишь очков?
– А зачем? Г-г-глаза все равно закрыты. П-п-по-другому не поется.
– Ты другой там, когда поешь. Как будто бы ненастоящий. Не такой, как в универе.
– Когда п-п-пою, я счастлив. Это как будто другое измерение. Где я могу быть с-с-собой. И к-к-как раз только тогда я настоящий.
– А я в тебя влюбилась. Уже два месяца как, – Ника шагнула вперед. – Поцелуй меня, а? Как свой микрофон. По-настоящему.
– Н-н-не надо, – парень отступил. – Т-т-ты себе там напридумывала чего-то. А мне не нужно так. Борю очкарика-за-заику ты избегала. Слушай мои п-п-п-песни, если нравятся. Только меня не т-т-тронь, не надо, ладно?
* * *
Ника сидела в аудитории и внимательно рассматривала каждого однокурсника. Может, Светка тоже пишет стихи? Может, Афанасьев вышивает, как Бог, а Иришка может метать гранату? Сколько миров вокруг нее собрано? Сколько судеб, которые никто не замечает? Ника улыбнулась, светло и просто, так, как никогда не улыбалась. Ее окружали не «люди» – единая масса, из которой так трудно что-то выделить, а целые миры, целые вселенные. И они были так прекрасны, что захватывало дух.
Боря сидел прямо под ней и вновь что-то упорно строчил в тетрадь. Ника дождалась, пока он удовлетворенно отложит карандаш, и провела рукой по его затылку. Ей хотелось его касаться, и она этого не скрывала.
– Эй.
Боря обернулся и болезненно нахмурился.
– Я поняла, – Ника улыбнулась. – У каждого есть свое место. Свой приют.
Он понял. Он сразу понял, что теперь она знает.
– П-п-прогуляемся? – Боря поиграл бровями. – У меня есть гитара.
– Только если ты знаешь стихи Есенина. – Ника закусила губу, щеки ее залил румянец.
– Уйму. И не только его.