— Блять! — вскрикиваю я и бросаюсь к выходу. Ребята бегут за мной, в то время как дилер и подружка Кайла моментально растворяются в толпе. Я выскакиваю на улицу, забыв про свою куртку, и почти не чувствую, как ночной мороз обжигает кожу. Мозг пронизывает неконтролируемое чувство страха. Вдох. Выдох. Спокойно, чувак. Спокойно.
— Эй, красавчик, хочешь глинтвейна? — доносится до меня смех двух молоденьких девчонок, стоящих неподалёку от входа. Вдруг они видят, как с моей руки, прижатой к животу, на едва покрытый снегом асфальт падают капли тёмной крови. Одна из них пронзительно взвизгивает и роняет стакан, отчего вокруг мгновенно поднимается аромат вина и апельсинов. Я, не останавливаясь, словно в бреду продолжаю идти куда-то вперёд, как вдруг слышу скрип тормозов. Мне не понадобилось даже оглядываться по сторонам, чтобы понять, что я выскочил на проезжую часть. Меня сбивает серебристая «Тойота», и брызги крови мгновенно разлетаются по её капоту.
***
Я поднимаю глаза и обнаруживаю себя на полу спортзала. Из колонок всё ещё долбит какое-то дерьмо, которое я уже не в силах распознать. Вокруг по-прежнему дешёвые украшения из супермаркета и жёлто-фиолетовые флаги, провонявшие потом и алкоголем. Я чувствую, что мне невыносимо душно, и, поднявшись на ноги, пытаюсь протиснуться к выходу. В коридоре становится гораздо легче дышать, хоть я и щурусь от больного света вечно мерцающих от перепадов напряжения школьных ламп. Я прохожу мимо блюющего Генри Уайта и плыву по коридору, словно призрак, лишь едва пошатываясь от пунша, ударившего в голову. Захожу в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся кабинетом физики и оглядываю его. Теперь кажется, что в последний раз я был здесь миллион лет назад. На стенах — портреты учёных, имена которых я постоянно забываю, а также шкала длины волн, которую мне тоже запомнить, видимо, не суждено. Я сажусь на парту и роняю голову в руки, вдыхая запах пустого класса и чистящих средств.
— Неужто всё так заебало? — доносится до меня отвратительно знакомый голос.
— Ну почему ты меня преследуешь? — взмолился я, — тебя ведь даже не было на выпускном!
— Да расслабься ты, нахрен ты мне не сдался, — непривычно мягко отвечает Руфь и садится на парту напротив. — Я просто развеяться вышла. Скоро пойду обратно — навёрстывать упущенное!
Я поднял на неё глаза, а затем снова опустил лицо на руки, опираясь ими на колени.
— Не стыдно тебе ботинками стулья пачкать? — как-то по-детски пытается она поддеть меня.
— Стыдно, что с тобой связался. А за стулья — не очень, — пробубнил я, не особо заботясь о членораздельности сказанного, — что у тебя с причёской?