Виктор помнил, как после северного авитаминоза первая майская зелень с огорода Зотовых бойко пошла в ход, и друзья сутки питались исключительно салатами радушной хозяйки. Ковалев пускал слюни, глядя на обильные, но еще незрелые вишни-черешни, алычу и абрикос. Обещал непременно летом навестить…
Вот и навестил. Через девять-то лет. Зато как обещал — летом.
Виктор открыл деревянную калитку, ступил на бетон двора. Май 1996 — три года назад дату красиво выписали пальцем по сырому раствору. У забора напротив веранды оставили полосу свободной земли с кустами смородины, а слева под окном, смотрящим на улицу, стояла старая черешня с обрезанной верхушкой да цвело несколько разносортных кустов роз. В памяти Виктора роз не было — может, Ковалев в первый свой приезд не обратил на них внимания, а может, их тогда еще не посадили.
У веранды на дорожке, ведущей в сад, возлежало целое гусиное семейство: большая гуска с пятью молодыми гусями и гусак, стоящий рядом на страже покоя семьи. При виде гостя птицы важно поднялись, а отец семейства, задрав оранжевый клюв к небесам, вострубил предупреждение.
— Ты, эт! Полегче! — крикнул Виктору Спиридоныч. Он предусмотрительно остался по ту сторону калитки. — Колдяк, ешь-трешь, гусяра злобный!
Меж тем пернатое стадо неспешно направилось в сад, а вождь воинственно затрубил вновь, раскрыв огромные белоснежные крылья.
Из кустов смородины вдруг выскочил рябой собачонок и, обежав стороной грозную птицу, бросился на Виктора.
— Вот блин! — ругнулся Ковалев.
Щенок бегал вокруг него, норовя ухватить за штанину. Гость не столько боялся остаться покусанным, сколько опасался нечаянно наступить на маленького отважного сторожа, который юлой вертелся у ног.
Спиридоныч сипло захохотал:
— Да не пужайсь ты! Эт ж Рахвинад, чтоб ен був здоров! Тварюка безвредная!
Возница вытер слезы тыльной стороной ладони и крикнул во двор:
— Лизка! Лизавета! Ходь, гостей зустричай!
Она появилась из-за веранды. Виктор на секунду растерялся, забыв про назойливого щенка. Девушка лет семнадцати, в синем сарафане в белый горох, убрала с лица русую прядь и настороженно взглянула на чужака ясными серо-голубыми очами. Среднерослая, тоненькая в талии, с приятными формами бедер и груди. Ковалев ощутил прилив горячей крови к своему естеству, а еще стыд и смущение, ведь это была девушка его друга. Хотя, может, и сестра, однако он не помнил, есть ли у Макара сестра. Точно — нет у Зота сестры.
— Вот, Лизавета! К твому! — отрекомендовал Виктора старик. — Гость из столицы — Виктор… как бишь… А! Сергеевич Коваленко.