– Что?
– Ничего.
– Ага. Выкладывай, Ван Бюрен.
Он поднимается на еще одну ступеньку, останавливается и запускает пальцы в волосы.
– Прошлой ночью в мотеле… ты, возможно, упоминала это имя.
– Что?!
Я оглядываюсь на Уолта, будто он может как-то помочь. Под помощью я подразумеваю реанимацию. Массаж сердца. Искусственное дыхание. Эти электрические штуки, которые буквально вбивают жизнь обратно под кожу. Уолт с головой зарылся в программку «Редс». М-да, полагаю, не самый лучший кандидат для электрошокера.
– Когда?
– Во время твоего… Даже не знаю, как его назвать… приступа?
Иногда у меня болит мозг. Не головная боль. Мозговая. Пусть это будет очередная медицинская загадка в бесконечной череде медицинских загадок Мим, но сейчас мой мозг просто раскалывается от боли. Я преодолеваю последние ступеньки, представляя, сколько личного могла выболтать в бреду: свои внутренние монологи, предназначенные только для меня теории, что-то очерняющее имя моей нерожденной сестры.
А потом Бек сжимает мою руку в своей, и боль в мозгу утихает. (Боль уходит, поднимается занавес, а на сцене шикарная бродвейская постановка, песня и танец – лучшее от Роджерса и Хаммерстайна.)
На крыльце перед входом нас ждет еще одна радужная вывеска:
ЗДЕСЬ ВЫ НАЧНЕТЕ ЗАНОВО
ПРОСЬБА ОСТАВИТЬ НЕГАТИВ
И НЕУВЕРЕННОСТЬ В СЕБЕ СНАРУЖИ,
ПОСКОЛЬКУ ВНУТРИ ОНИ ВАМ НЕ ПОНАДОБЯТСЯ.
С ЭТОГО МОМЕНТА ВЫ БУДЕТЕ ПРОЖИВАТЬ ЖИЗНЬ.
– Позорище, даже не напомнили мне дышать воздухом, – говорит Бек, с полуулыбкой распахивая дверь.
Но это не его фирменная полуулыбка, милая и застенчивая. Эта другая. Тусклая. Напрочь лишенная сияния.
– Мим, – начинает Бек, но я резко обхватываю его руками, потому что не хочу слышать окончание этой фразы.
Они не пойдут внутрь, потому что это не их путь.
Это моя деревянная шкатулка.
Я обнимаю крепко, сильно, и Уолт оборачивается – даже он понимает, что в этом нет ничего романтичного или забавного. Мои губы всего в нескольких миллиметрах от уха Бека сами по себе шепчут знакомую строчку.
Он целует меня в щеку и отвечает так красиво и так просто:
– Нет, Мим. В абсолютном.
И я вспоминаю о тех днях, когда думала, что я не в порядке, и о тех днях, когда могла бы быть в порядке, если б Бек Ван Бюрен стоял рядом и напоминал мне об этом.
Он отступает на шаг и обнимает Уолта за плечи:
– Мы начнем заново, когда ты вернешься. Да же, Уолт?
– Эй, эй, я Уолт.
– Чертовски верно. – Бек подмигивает мне.
Образ на память: два моих лучших друга в обнимку, такие разные и такие похожие, яркие, сложные и живые, на правильных местах, будто квадратики в кубике Уолта. Я затягиваю рюкзак и думаю, будут ли у меня когда-нибудь еще такие друзья.