«Проклятие, Мэлоун».
Ну и что. Деньги все равно не мои.
– Пойду куплю кренделек, – говорю я.
«Кабсы» получают двойной аут, что они делают часто и хорошо. Бек и Уолт возмущенно вскидывают руки, как будто судья ошибся.
– Пойдешь купишь кренделек? – бубнит Бек, листая программку. – Игра длинная.
– Да ладно? Прошу, Бек, расскажи мне еще о тонкостях этой странной игры. – Я встаю и начинаю пробираться к проходу.
– Погоди. Дай мне свой телефон.
Я выуживаю мобильник из рюкзака и, будто это пустяк, отдаю его Беку.
– Раритет, – замечает он, раскрывая мою раскладушку. – Как мило.
Я вытягиваю руку:
– Если ты решил поиздеваться…
Он быстро тыкает по клавишам и возвращает мне телефон:
– Все, теперь у тебя есть мой номер. На всякий случай.
Я улыбаюсь и думаю, что ему, наверное, видно мое бьющееся в горле сердце.
– Ну ты прямо юный патрульный. Место сбора, телефон на всякий случай. Моя одежда достаточно яркая?
Бек машет рукой у меня перед носом и вновь сосредоточивается на игре:
– Твой кренделек заждался.
Я сбегаю по цементным ступеням не в силах сдержать улыбку. Это отклонение от маршрута уже окупилось.
Очередь длиною с милю, но я не против. По-моему, количество времени, которое человек готов потратить в очереди за чем-то, довольно хорошо определяет, насколько сильно он это что-то хочет. И прямо сейчас «миля» – это ровно столько, сколько я готова преодолеть ради мягкого соленого кренделя.
Огромный экран над полем демонстрирует оживленную гонку трех бейсбольных мячиков – двух мальчиков и одной девочки (своего рода анатомический подвиг). Рядом со мной необъятная дама с полными руками хотдогов и хвороста громко болеет за девочку. Три чумазых молчаливых ребенка перед ней жадно пожирают глазами еду в руках матери. Один из малышей тихонько просит хот-дог, на что женщина извергает кучу проклятий, угроз и требований «не отвлекать, когда она занята».
Люди вокруг опускают головы, пялятся на часы, листают программки – что угодно, лишь бы избежать неудобной близости этой ужасной незнакомки.
– Эй, – зову я.
Раба порывов. Женщина перестает вопить и смотрит на меня так, будто я только что сюда трансгрессировала из ниоткуда.
– Вы ведь в курсе, что они нарисованные? – Я указываю на экран. – Я про мячи. Они вас не слышат. – Малышня тоже выпучивает глаза, их мордахи грязные, но милые. Я киваю на них и смотрю женщине прямо в глаза: – В отличие от ваших детей.
И вдруг очередь взрывается аплодисментами. Женщина начинает что-то говорить, но быстро умолкает и уходит прочь. Я с широкой улыбкой машу ей вслед. Не буду притворяться, что реакция людей мне не приятна, но… поведение незнакомки отвратительно нелепо, и именно поэтому меня не особо волнует толпа. Чистая математика диктует соотношение десять к одному в пользу сумасшедших.