А на лугу уже задорно звучал низкий голос рожка, резковатый перебор трехструнного смыка – звали на пляску. Песни здесь пели не те, что на Уже, и Далята разбирал только обычное «Купала, ой, Купалочка». Но что за важность – слова? Пронзительные и протяжные, женские голоса летели ввысь и вширь, невидимыми нитями сшивая зримые и незримые части мира. Каждому отведено сделать свои стежки в этой огромной, всеобщей работе рода человеческого – мужам и женам, молодым и зрелым, детям и старикам. Пятилетнее чадо весенним днем бегает с соломенным жаворонком на палочке, седая бабка шепчет оберег, склоняясь во тьме при лучине – каждый творит свою ворожбу, укрепляя и поддерживая равновесие всемирья. Чем важнее праздник, тем больше народу в него вовлечено. А два рубежа, где одолевают друг друга тьма и свет, зимний солоноворот и летнее солнцестояние – две главные опоры годового круга, и над их укреплением ежегодно трудятся все, от мала до велика. И пусть на лугу раздается лишь бесконечно повторяемое «Ой раным-рано» – дело не в словах. Дело в том, чтобы увлечь землю-мать петь вместе с дочерями ее.
Веселый и торжественный дух празднества захватывал и древлян: подъем и неловкость, смесь радостных и тревожных ожиданий. Лишившись всего, они уже привыкли жить как звери, хуже волков – без дома, без пары и потомства. А тут вдруг речь зашла о свадьбе, и Далята, почти самый непримиримый из них, оказался чуть ли не женихом. Да кого – княжеской дочки! В былые года ему и на ум не пришло бы искать невесту в Хотимирле. Как и Бересту, родители ему присмотрели бы кого-нибудь поближе к дому. Попроще: тогда ведь и он был всего лишь пятым сыном одного из бояр деревских. Война все изменила: многое отняла, но кое-чем и одарила.
– Ты у нас теперь… ну, не княжич, но кто-то вроде того, – сказал ему Коловей, с одобрением осмотрев нарядную сорочку. – Сын Володиславов мал еще, да и тот в полоне. Воевода же после князя – первый человек, а твой отец жизнь провел в славе и окончил в славе. Ты один его воли и духа истовый наследник, в холопстве жить не захотел. И пока князья деревские в прежнюю силу не войдут, ты у нас вместо княжича будешь.
Далята не отличался скромностью, но смущенно потупился на эту речь. Он уловил, что хотел сказать Коловей. Вольная и славная земля Деревская, какой была она в Дулебовы времена, могла возродиться только через них – Коловея, Даляту, Береста, Лихаря и всех их товарищей. И если подарит ему судьба эту невесту-княжну, то он, Далята, пятый Величаров сын, сделается со временем пращуром нового рода деревского. И о его двенадцати сыновьях сказания будут петь. Если выпадет счастье-доля…