Впереди за кустами блеснула вода. Вот и брод! Сердце сильно стукнуло в ожидании – и тут же ухнуло куда-то вниз от разочарования. Вместо девы в белой сорочке на том берегу Неговит заметил довольно неприглядную фигуру – среди кустов торчал крепкий мужик, одетый волком. На нем были серые порты грубой шерсти, на плечах шкура. Голову и лицо прикрывала волчья личина, но седина в бороде, видной из-под личины, и такая же седина на волосатой открытой груди ясно давали понять, что страж давно не юнец.
Оружия при нем не было. Вот, значит, тот вожатый, которого нужно одолеть и подчинить себе. Неговит разочарованно поджал губы. Стало быть, деву он по дороге не увидит – только на месте, в лесном святилище.
– Кто ты такой, чудо лесное? – без робости окликнул Неговит волчьего мужика.
– А ты кто такой, красотулечка? – явно дразня, откликнулся тот и с важностью добавил: – Брод стерегу. Нету на мой берег проходу ни конному, ни пешему.
В ответ на «красотулечку» у Неговита ни единый мускул в лице не дрогнул. Он был хорош собой и знал об этом. Среднего роста, ладно сложенный, с правильными чертами лица и очень светлыми волосами, он обладал живым располагающим взглядом и такой улыбкой, что про него ближние и дальние говорили: «Вот же добрый отрок». Всякая мать и всякий отец желали бы такого сына – разумного, почтительного. По уму он казался старше своих пятнадцати, и на грядущую осень отец уже было назначил его женитьбу. Столковался со старой Бегляной насчет ее любимой внучки – Летавы. Та сейчас уже помогала бабке на Божьей горе. С такой знатной и мудрой женой Неговит, со временем сделайся он преемником отца, имел бы в земле бужанской не менее веса, чем князь-русин. Но тут боги послали долю еще более соблазнительную – Благожитову дочь и княжий стол.
– Какую же плату берешь? – Неговит знал, что «нет ходу» обычно означает «не задаром».
– А плату беру – голову человечью.
– Много хочешь, чудо лесное. Желаешь моей головы – как бы своей не потерять.
– Больно смел ты, удалец. Иди на мой берег, коли не трусишь. Будем силой мериться. Ты одолеешь – я тебя на тот свет отвезу, я одолею – сам на тебе поеду.
– Не оседлал еще… – проворчал Неговит и двинулся через брод.
Такими потешками он мог с кем угодно перебрасываться хоть весь вечер, но волчий мужик – не девка на павечернице, чтобы видеть в этом забаву. Осторожно ступая с камня на камень, одним глазом Неговит подглядывал за чудовищем: не затеет ли какую пакость? Но это против правил: страж переправы должен дать ему добраться до той стороны, а там уж они разберутся, кто на ком поедет.