Странно это, видит бог.
* * *
Божиею поспешествующею милостию, Мы, Петр Первый, Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Князь Эстляндский, Лифляндский. Корельский, Тверский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский. Рязанский. Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский и всея Северныя страны повелитель и Государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных наследный Государь и Обладатель…
…великий плач гонимых услышав, и, памятуя о заповедях Божиих, принимаем под руку свою народ альвийский, ко Христу о милости воззвавший и нам отныне единоверный…
Дальше можно было не читать. Фон Бассевицу[1] глубоко безразлично сохранение за альвийскими князьями их титулов и дарование поместий. Главное написано почти сразу вслед за титулатурой государевой.
Вряд ли этот манифест понравится его господину, герцогу Карлу[2]. Хотя ненавистные датчане тоже пострадали от альвов, но куда больше досталось саксонцам и голштинцам. А герцог злопамятен и не склонен прощать разорение собственных владений. Тем не менее, пробежав глазами строчки в «Ведомостях», Бассевиц пришёл к выводу, что отговорит сюзерена от поспешных решений. Если всё сложится так, как оно складывается, то внуку государя не видать престола. Кто в таком случае унаследует русскую корону? Не дочь ли императора…и её супруг? Или их дети?
Ассамблея… Будь прокляты эти ассамблеи! Но там собирается не только петербургская знать. Там часто бывают иноземные послы, и за маленьким карточным столиком делается большая политика. Государь не жалует карты, но для иноземных посланников делается поблажка. Именно так, за непринуждённой игрою, по большей части и был решён вопрос о предстоящей помолвке голштинского герцога и русской цесаревны. Была и дипломатическая переписка, были некоторые возражения со стороны шведской родни, было и на удивление искреннее чувство Карла-Фридриха к Анне Петровне. Но если бы фон Бассевиц не напевал в нужные уши нужные песенки — вот так, за непринуждённой игрой — то вряд ли одной официальной дипломатией смог бы уверить всех во всесторонней выгоде этого брачного союза.
Правда, ещё не окончательно решено, с какой из дочерей царя Петра герцогу Карлу суждено сочетаться браком, но союз с русским престолом — дело решённое однозначно.