Зато какой вой о русских зверствах поднялся в Версале… Бедные, несчастные владельцы торговых французских галер! Им придётся либо вовсе отказаться от русских и ширванских рабов, довольствуясь быстро дохнущими на вёслах черкесами, грузинами и армянами, либо покупать втридорога! Безобразие!
Надо ли говорить, что Пётр Алексеевич сделал с присланными в Петербург версальскими протестами?
Пожалуй, этот политический кризис и стал той соломинкой, что переломила спину верблюда. То есть герцога Бурбонского. Родич короля был отправлен в отставку, а на его место назначили былого воспитателя Людовика Пятнадцатого — аббата де Флёри, быстренько выхлопотав для него кардинальскую шапку. С этого момента стало ясно, что Версаль скорректирует свою политику в восточном направлении, и в Петербург пришлют лучшего французского дипломата, какой только найдётся. Из Лондона отозвали молодого и подающего большие надежды маркиза де Шетарди. Какие инструкции ему вручили перед отъездом в Петербург, неизвестно, но, едва сменив на посту привычного Кампредона, красавец маркиз, помимо увлекательных бесед с его императорским величеством, принялся обивать порог императрицы. Императрице, к слову, было тогда не до маркиза — только-только родила второго сына, наречённого Павлом. Старший, полуторагодовалый Петруша — в именовании детей отец не оригинальничал — уже бегал, пугая нянек своей непомерной живостью и склонностью к разнообразным проказам. Раннэиль, то есть императрица Анна, приняла настырного француза только в начале лета 1727 года, когда сочла, что состояние здоровья позволяет заниматься политикой. Шетарди пустил в ход всё своё обаяние. Альвийка же, любезно выслушивая комплименты и принимая маленькие милые подарки вроде шёлкового китайского веера или модных парижских парфюмов, вовсю изучала нового посла.
— Если это лучшее, что смог найти в своём ведомстве кардинал де Флёри, — сказала она супругу, когда подвела некий итог этого изучения, — то мне искренне жаль…нашего брата Людовика. Разумной внешней политики у него не будет, ибо кардинал, во-первых, не молод, во-вторых, не способен разорваться на полсотни частей, а в-третьих, у него сильная оппозиция при дворе… Словом, тебе решать, Петруша, но ничего вменяемого мы из Версаля не услышим.
— Субсидии Порте они тоже увеличили, — покривился Пётр Алексеевич. Он расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, как делал всегда при не самых приятных размышлениях. — Слава богу, Кулихан не подвёл. Принял моё предложение…и помощь. Теперь поглядим, каково агаряне станут вытягивать собственные кишки из Персии.