В том же году, когда свергли Ахмеда Третьего, по результатам долгих переговоров в городе Решт был подписан антитурецкий договор России и Персии. По этому договору Россия, оставив за собой Дагестан и Ширван, а также право брать под свою руку армянских меликов и иных владетелей, кои того пожелают, передала Персии Гилян, Мазендеран и Астрабад. Там, по сути, до сих пор не было ничего русского, кроме администрации и гарнизонов. Понимая, что рано или поздно придётся с персами договариваться, прижимистый Пётр не вложил в те провинции ни одной лишней копейки. Зато Ширван расцвёл от торговли, ремёсел и земледелия, а Дагестан и кумыкские шамхальства, кроме разнообразных изделий из шерсти и металла, начали поставлять в русскую армию отличных воинов — это оказалось выгоднее и безопаснее, чем нарываться на смертельную вражду с альвами из-за прежнего увлечения покражей красивых девушек. Эти земли Россия закрепляла за собой надолго[51]. И, хотя русские чиновники отнюдь не были ангелами, а солдатики, случалось, и буйства учиняли, по сравнению с персидской властью они казались местному населению воплощением доброты и бескорыстия.
В Европе же понемногу выкристаллизовывалось то «равновесие», на котором впоследствии буквально помешался король Людовик, Пятнадцатый по счёту. Если на юге и востоке континента образовался огромный и мощный союз, протянувшийся от Пиренейского полуострова до Камчатки и Персидского залива, то на севере и западе понемногу оформлялся другой «концерт». Георг Первый, король Англии и курфюрст Ганноверский, активно строил флот. Английской промышленности позарез нужны были новые рынки сбыта. Но с французами именно за эти самые рынки сбыта Лондон постоянно и конфликтовал. Австрияки брали островные товары, но не сказать, чтобы очень охотно: им нужно было ещё свои продвигать. Пруссия и германская мелочь — нищеброды, с этих много не возьмёшь. Баварии-саксонии и прочие швеции тоже погоды не сделают, это не те рынки, которые могут дать Англии мощнейший толчок для развития. Россия из-за упрямства и злопамятности Петра закрыта, а из-за того нет континентального торгового пути в Персию и далее в Индию. Оставалось либо переколотить все горшки в Европе, отсиживаясь за Ла-Маншем, а затем диктовать её руинам свою волю, либо расширять колониальные владения. Индия золотым призраком вставала перед взорами банкиров Сити, но этот жирный ломоть ещё следовало вырвать изо рта других, более удачливых хищников — Франции и Голландии. Если туда влезет ещё и Россия — а такую возможность лондонский кабинет не исключал — то, может быть, Англии какие-то индийские провинции и отойдут, но не вся Индия. А им нужна была вся. Можно и с Персией, и с Россией, и с империей Цин в придачу, отказываться не станут. Без союза с персами, сильного флота и транзитного пути по Волге отвоевать Индию возможно, но крайне, крайне затруднительно и затратно. Из всего этого у Георга был в наличии один флот. Негусто. Оставалось только подкупать должностных лиц в России и Персии, на что опять-таки нужны деньги. Значит, следовало добывать их в другом месте. Ничего более удобного, чем грабёж и отобрание испанских владений за океаном Георгу в голову не приходило. Союзники Испании серьёзным флотом не обладали, верно. Но умнейший Роберт Уолпол, глава кабинета министров, напомнил своему королю, весьма неловко сидевшему на английском троне, что тот ещё является курфюрстом Ганноверским. И континентальные державы тут же его этого титула лишат, едва начнётся какое-то нехорошее движение в Новом свете. Любивший Ганновер куда больше, чем Англию, король только вздыхал и снова начинал мечтать об Индии.