Мысленно кляня себя за тугодумие, светлейший счёл за лучшее подчиниться приказам этого страшноватого человека. Как-никак, союзник.
А Кейту, прощелыге масонскому, он ещё рожу начистит. Будет воля — будет и всё прочее.
Когда идёшь в бой, самое трудное — сделать первый шаг. Прописная истина для всех миров, где существуют войны.
Раннэиль не помнила уже, сколько раз ей приходилось и самой подниматься в атаку по приказу командира, и поднимать в атаку других. Но сейчас она шла в самый тяжёлый из боёв на своей памяти. Всей армии её — трое детей, верная Лиассэ…и та правда духа, о которой ей не раз говорил любимый.
Препирательства за дверью навели на мысль, что караул-то сменить хотят, но сам караул того не желает. Распахнув дверь — как обычно, в обе створки — она убедилась в том, что была права. Москвичи, чьи мундиры были весьма похожи по покрою и расцветке на преображенские, под предводительством офицера пытались оттереть от двери двух гвардейцев. А те, в свою очередь, ссылались на приказ, что покинуть пост могут только по велению государя, либо государыни.
— Что здесь происходит? — страшным, по-змеиному свистящим голосом спросила Раннэиль.
Она видела, как вытянулись лица — и у солдат, и у офицера-москвича. Тенью мелькнула мысль: неужели она выглядит настолько жутко? Но дело оказалось не столько в ней, сколько в чёрной кружевной накидке.
Заговорщики-то знали, что император умер. Кто-то из дворни наверняка дал знать, хоть свечкой из окошка, хоть послав кого-то из мальчишек на побегушках. Заговорщики же, послав офицера с приказом сменить караул, не удосужились объяснить тому причину… Что ж, если они даже своей воинской опоре не доверяют…
— Ваше величество, — офицер набрался смелости и с виноватой физиономией козырнул перед императрицей. — Майор Шипов к вашим услугам. Искренне сочувствую вашему горю, но у меня приказ сменить караулы во всём дворце, и… проследить, дабы никто не покидал покоев его императорского величества до особого распоряжения.
— Кто отдал вам сей приказ? — на офицера взглянула уже не подавленная горем женщина, а само надменное величие. Хорошее, качественное. Трёхтысячелетней выдержки.
— Решение Сената, ваше величество, и…
— Я не знаю государя по имени Сенат, — отчеканила альвийка, возвысив голос так, что её услышали все. В том числе и те, кто был за спиною, в комнате. — Извольте следовать за мною, майор, и тогда я забуду о вашей невольной измене государю.
— Но ведь его величество Пётр Алексеевич… умер… — майор, покосившись на её накидку, широко перекрестился. — И Сенат по смерти его волен распоряжаться…