— Открой… — начал было Домаш и, заметив шарахнувшегося к калитке Лаврина, с досадой крикнул: — Да, не ты! — И громко добавил: — Тебе только народ сейчас пугать… Хирви, — обратился Домаш к чудину, — открой им калитку, а то и, в самом деле, ворота вынесут.
Действительно, с той стороны уже начали бить в ворота.
— Да, стой ты! — остановил Домаш вновь шарахнувшегося к калитке Лаврина.
— Их двое было, — почему-то, в этот момент, решил продолжить свой монолог Микула, — этот, — он ткнул острием копья в татя, — к воротам сходу подался. Хотел открыть калитку, — пояснил Микула. И продолжил: — Первого-то чудин сразил наповал, едва тот соскочил во двор, с забора соскочил, — уточнил охранник, — а этого я перехватил. Ножичком-то заморским он умело махал, видать не впервой, ну, так и я, — крякнул Микула, — не из последних был в судовой рати. Принял его на копье…
Через открытую Седым Хирви калитку во двор усадьбы ворвались вооруженные, чем попало, люди. Первыми были бородато-великовозрастные сыновья старика Михаля — его усадьба была одной из ближайших к дому-мастерской Домаша. На подворье сразу стало даже, как-то, тесно…
Дослушав стражника, Дан немедля направился ко второму, убитому, татю. Ему хотелось взглянуть на того, кого чудин, ориентируясь лишь на шум и, видя, в лучшем случае, неясную тень — на дворе, как ни крути, ночь и, если убрать факелы, то почти полная темень — одним выстрелом из арбалета уложил насмерть.
— Не зря, ох, не зря я взял этого еле ковыляющего Лося в сторожа, — подумал Дан.
По обеим сторонам Дана тут же пристроились Рудый и Клевец. И слегка обогнал его, с факелом, позаимствованным у Седого Хирви, Хотев. Чуток задержавшись, за ними поковылял и сам Седой Хирви.
Хотев осветил факелом лежащего на земле, сломанной куклой-потешкой, человека. Грабитель был длин, худ и одет в простенькую одежонку и обувку. Колпак его частично сполз с головы, обнажив длинные спутанные белые волосы, а из руки грабителя вывалился кистень. И лет ему было эдак, этак… Дан, опять носком сапога, чуть-чуть повернул голову ночного разбойника, чтобы получше рассмотреть его и, аж, присвистнул. Перед ним был тот самый длиннолицый парень, что напал на них с Домашем между городом и посадом.
— Ты чего свистишь? — подал голос, подошедший Домаш.
— Знаешь, кого убил Хирви? — спросил Дан. И обронил: — Это один из тех, кого искали монахи владыки, тать, напавший на нас по дороге в посад! — И, тут же, обернувшись к чудину, Дан поинтересовался у него: — Их только двое было?
— Двое, — подтвердил Седой Хирви. — С забора спрыгнули. Один сразу к воротам кинулся, а второго я подстрелил.